Aleksandra Sokolova: Play

Ты даже слушать меня не стала. Покривилась, высказала несколько ехидных замечаний, и ушла, не обращая внимания на мой приказ остаться.

Я же пошла к директору. Я просила, умоляла перевести тебя в другой класс, выгнать из школы, сделать хоть что-то, чтобы прекратить эту двусмысленную ситуацию! Педагогический провал. Это был именно он.

Ничего не вышло. Твои родители в очередной раз пришли в школу, я показала стихи твоему отцу, получила от него выволочку, и ничего не добилась. Тогда я решила просто не обращать внимания на твои выходки. Быть сугубо официальной. Контролировать дисциплину и не позволять никакого панибратства. Так что своего ты добилась, Ксюшка. Я начала думать о тебе. А что еще мне оставалось делать?

Подошел новый год. На празднике 25 декабря ты взорвала всю школу своим чудесным выступлением. Я помню, как ты стояла на сцене, оглушенная аплодисментами, а я злилась от того, что не могу порадоваться за тебя, а должна настороженно смотреть и думать, что же ты выкинешь в следующий раз?

Однако ничего не случилось. Разве что кто-то оставил букет цветов под дверью моего кабинета, но я до сих пор так и не уверена, что это была ты – ведь в меня тогда были влюблены многие ученики. Много учеников и одна ученица.

В январе 1993го мы наконец-то разменяли квартиру. Кончились каникулы и Кирилл начал огорчать меня своей успеваемостью. Он стал грубым, начал хамить, огрызаться и всё чаще и чаще просил отправить его к отцу. Дима ничем не помогал. Напротив, он словно настраивал сына против меня – не мог простить, что я его выгнала. Они оба не могли мне этого простить.

Всё стало очень сложно. С деньгами по-прежнему было тяжело, всё свободное время отнимала школа, и подрабатывать стало совсем некогда.

После нового года ты стала учиться лучше. И вообще притихла, перестала устраивать хулиганства и демонстрировать свой нрав. Ты даже начала мне нравиться. Острый ум, обаяние, стремление к лидерству – я уважала эти качества в людях. А в тебе они были очень явно выражены.

К весне Кирилл успокоился, привык, и дома всё стало хорошо. К нам переехала мама, сняла с меня часть домашних обязанностей, и освободила время для подработок. Ты же продолжала учиться. Если бы не поведение, ты обязательно стала бы отличницей. Но тебе это не было нужно. Очень часто я ловила на себе твой взгляд, и ты тут же прятала глаза. Всё чаще и чаще мы сталкивались в рекреациях, в столовой, в спортзале… Это не было преследованием – все встречи были словно случайными, но мы обе хорошо знали цену этим случайностям.

И вот наступил март. Не знаю, что произошло, но ты снова стала прежней. Ксюшка-Ксюшка, сколько же крови ты тогда у меня выпила, сколько лет жизни отняла… Ни один мой урок теперь не обходился без твоего выступления. Ты перечитала все книги по школьной программе на три года вперед. И на каждую обосновала свое собственное мнение. Что бы мы ни проходили, о каком бы произведении ни шла речь, ты всегда знала, что сказать. Ты считала Достоевского балаболом с фантазией, Набокова – педофилом, а Куприна гением. Тебя раздражала «Война и мир» потому что это произведение недоступно понимаю школьников, тебе не нравился Солженицын, потому что он всё врал, и ты обожала Жоржи Амаду за его любовь к деталям.

Противоречия, противостояние, перфекционизм – три «П», которые характеризовали тебя в то время. Ты собирала вокруг себя очень разных детей. Вы творили что-то невообразимое, а потом вдруг собирались и организовывали команду по волейболу. Побежали на городских соревнованиях, и на следующий день вас ловили с сигаретами. Стоило похвалить тебя за хорошее сочинение, как на следующий день ты получала двойку за ответ у доски.

Я не могла понять. Чего ты хочешь? Зачем тебе всё это? Ради чего ты всё это делаешь? Ответа не было. Ты разговаривала со мной всё так же ехидно-иронически, не слушала, и поступала по-своему.

В конце весны в нашем городе проводились городские олимпиады. Ты приняла участие сразу в трех: по истории, химии и литературе. По ЛИТЕРАТУРЕ, Боже мой! Это была чудесная работа, ты ответила на все вопросы олимпиады и написала прекрасный доклад. Ксюшенька, если бы ты знала, как я была рада тогда. Ты выскочила из кабинета, кинулась ко мне – юная красивая девочка, со светящимися глазами, радостная и ослепленная удачей. Кинулась, улыбаясь, почти смеясь, и крикнула: «Первое место! Увидите, это будет так!».