User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

воспоминаниям.

На Чесменской колонне, воздвигнутой в честь победы в русско-турецкой войне (1768-74)

в Царскосельском парке, Александр Пушкин видел среди нанесённых на неё славных имён имя

своего двоюродного деда Ивана Абрамовича Ганнибала.

В своих «Воспоминаниях в Царском Селе» Поэт назвал участников баталий

Екатерининскими орлами и «могучим вождём полунощного флага» своего прадеда –

наваринского Ганнибала.

Царское Село было своеобразным Пантеоном русской военной славы. Именно в Лицее, –

пишет академик, известный пушкинист Николай Николаевич Скатов, – обострялось чувство

принадлежности не только к семье, к роду, но и к национальной сфере.

И, несмотря на то, что большую часть времени лицеисты проводили в стенах своего

учебного заведения, ни расстояние, ни время не охлаждали самых тёплых чувств по отношению

к их родным.

Юный Пушкин начал изучать историю своего рода и со стороны Отца и со стороны

Матери, где в семейном лоне он сам явился как редкий плод «Святого африканского единства с

российской вольницей дворянского родства». – Строчка из поэмы Свирели «Свеча Петра

Великого.

Пушкина всегда отличало глубокое ощущение своей укоренённости в семье, в роду, в

обществе, в нации.

Чувствовать себя русскими характерно для лицеистов. Это касалось всех, не исключая

тех, кто условно числился немцем, – Кюхельбекер, Дельвиг.

Лицеисты возрастали среди святых воспоминаний прошлого и среди живых впечатлений

настоящего.

Открытие Лицея совпало с началом войны с Наполеоном. Было ясно, что само

настоящее – это уже история.

Патриотизм, который проникал в сердца юных воспитанников Лицея, не имел ничего

общего с националистической исключительностью, что была поднята на щит уже в 20-м веке

фашиствующей гитлеровской кликой.

Патриотизм русского дворянства, взлелеянный в стенах Лицея, стал совершенно особым

типом именно русского патриотизма, проникнутого духом интернационализма.

История создания и существования Лицея исследована и донесена до слушателей и

читателей нашего времени многими пушкиноведами.

37

Но часто ли мы заглядываем в эти исследования? Всё недосуг…

Но если, по словам Гоголя, Пушкин – это русский человек в его развитии, в каком он

явится, может быть, лет через двести, то и Пушкинский Лицей – зародыш, модель и прогноз

удивительного человеческого сообщества, жизнь которого, может быть, на момент его

возникновения и обречена, – так и случилось, – тем не менее, это сообщество необходимо

будущему.

ЛИЦЕИ РОДИНЕ НУЖНЫ

Лицеи Родине нужны,

как будущность моей страны,

как света плод.

Мы все Отечеству верны,

Любви и мужества полны

На случай мира и войны.

Страна нас ждёт.

Мы не хотим войны, а мир,

великий труженик, кумир

Господней высшей стороны, –

он есть, он свят.

Мир – покровитель добрых дел.

Лицей создать он захотел.

Он в этом деле преуспел

и ждёт наград.

А.С. ПУШКИН, 2010 год,

через Свирель-Татьяну

Это сообщество должно воссоздаться усилиями грядущих поколений. И это непременно

свершится с соизволения Господнего. А чтобы это сообщество было воссоздано, нам необходимо

вновь и вновь возвращаться к жизни Лицея, изучать, в чём состоит его феномен.

Феноменальность этого учебного заведения заключалась, прежде всего, в том, что во

главе Лицея были поставлены самые выдающиеся русские – не просто педагоги – но

просветители – Василий Фёдорович Малиновский и Егор Антонович Энгельгардт.

МАЛИНОВСКОМУ

С беспечностью детей любимого Лицея

Тобою были мы вовлечены в обитель Муз.

Не думалось о том, что строгая *Цирцея

Стремится уничтожить наш союз.

И всё же навсегда в Душе остался свет.

И этот свет на мир из нас струится

Из тех далёких лет, что нам дороже нет,

Где светом дружества сияют наши лица.

А. С. ПУШКИН, 2010 год,

через Свирель-Татьяну

Примечание: *Цирцея – волшебница античных мифов. В поэме Гомера «Одиссея»

выведена в роли коварной красавицы, которая напоила спутников Одиссея волшебным напитком,

от которого они превратились в свиней. Пушкин, полушутя, полусерьёзно говорит о том, что не

без участия коварной Цирцеи распался со временем и Лицей.

Лицеистам преподавались не учебные предметы, а науки. Учили лицеистов не учителя, а