Unknown: i c9f346a077dd1b7f

улыбнулись, когда посмотрели друг на друга. Кингсли искал в глазах Сорена какое-то

извинение, намек на объяснение, предложение или план, который бы объяснил это

безумие. Но он ничего не видел в глазах Сорена… совершенно ничего.

Улыбка Мари-Лауры стала еще шире, когда Отец Генри начал говорить. Кингсли

слышал его голос, но его разум не мог понять ни единого слова. Снова повисла

тишина, и Кингсли понял, что он только что задал вопрос.

- Я выдаю, - ответил он, вспоминая, что у него была одна реплика во всем этом

фарсе - Отец Генри спросил кто выдает эту девушку замуж за этого мужчину. «Я

выдаю» - два слова. Все что Кингсли надо было сказать. Видеть, как прах тел его

родителей хоронили в серебряных урнах было менее болезненным, чем эти два слова.

Он знал, что должен быть рядом с Мари-Лаурой, так как она была единственной

женщиной в школе Святого Игнатия, ей больше некого было просить выступить в

качестве сопровождающего. Но Кингсли не мог этого сделать, не мог стоять со своей

собственной сестрой. Он перешел на сторону Сорена. Мари-Лаура даже не заметила

его перемещение.

Служба продолжалась. Не будет никакого исповедания. Мари-Лауру только

прошлым вечером крестили. Для Сорена она была новообращенной и стала

католичкой, чтобы их союз был благословлен Церковью. Что бы сказал отец Кингсли

если бы был жив, увидев это? Мсье Огюст Буасоньё, гордый потомок гугенотов, он бы

скончался в часовне от одного вида, как его дочь становится католичкой и выходит за

католика. Теперь Кингсли посчитал смерть отца благословением. Лучше быть

мертвым, чем переживать это. Он тоже желал о смерти. Если бы только у него с

Сореном была последняя ночь вместе… Кингсли умолял бы Сорена убить его. И он

знал, что в его любви и власть и милосердие, Сорен бы удовлетворил эту просьбу.

Кингсли вернулся в тот момент, когда отец Генри с улыбкой обратился к Сорену

и Мари-Лауре.

290

Принц. Тиффани Райз.

- Пусть Господь Всемогущий, с этими словами благословения, объединит ваши

сердца в нескончаемую связь чистой любви.

Собравшиеся студенты и священники, единственные гости пропели в унисон

торжественное, - Аминь.

Аминь... да будет так.

Только Кингсли и Сорен не произнесли аминь.

Отец Генри кивнул Сорену, который взял Мари-Лауру под руку. И вместе они

покинули часовню. Впервые за этот адский день, Кингсли ощутил милосердное

прикосновение Бога. По какой-то причине - уместной или по требованию жениха –

между новобрачными не было никакого поцелуя.

Кингсли шел свинцовой поступью позади отца Генри к притвору. Сорен и Мари-

Лаура ждали в тени у двери. Сорен снял пиджак и отдал его Мари-Лауре. Будто он

отдал ключи от своего королевства, она не могла перестать улыбаться от еще большей

любви и благодарности. Кингсли тошнило от одного её вида.

- Отец Генри, не отведете ли вы ее в нашу комнату? - спросил Сорен, Кингсли

ждал у гробницы Девы Марии.

Шок промелькнул в широко распахнутых янтарных глазах Мари-Лауры. Сорен

успокоил ее страхи улыбкой.

- Я скоро приду, - пообещал он. Ее улыбка вернулась, отец Генри накинул на нее

еще одну накидку и вывел девушку на холод.

Почти минуту Сорен и Кингсли стояли, не говоря ни слова, пока студенты и

остальные священники выходили из часовни на улицу. Ни один из них не высказал

поздравлений Сорену. Ни один даже не взглянул в их сторону. Зависть... всеми ими

руководила зависть. Одна идеальная девушка появилась среди них и все ее обожали.

Но все же она выбрала того, кого все они боялись. Последним вышел Кристиан, друг

Кингсли, он повернулся и посмотрел на него.

- С тобой все в порядке? - губами произнес Кристиан, не удостоив Сорена

взглядом.

Кингсли кивнул. Кивок был ложью.

- Нет. - Наконец заговорил Сорен, как только они остались наедине в часовне. –

Нет. Не в порядке.

- Я сделал это для нас Кингсли, - сказал Сорен.

- Хотел бы, чтобы ты не делал этого.

- Это поможет нам.

Кингсли выдохнул, и вышедший воздух стал плотным на холоде. Он выглядел

так, будто дышал огнем.

- Она не наша. Помнишь нашу мечту? Девушка безумнее, чем мы оба взятые.

Зеленые волосы и черные глаза.

- Черные волосы и зеленые глаза, - исправил Сорен. - Неукротимая.

- Но не приручаемая. - Кингсли вспомнил каждое слово из их мечты. - Мы

собирались разделить ее.

- Потому что одного мужчины ей никогда не будет достаточно.