Unknown - daefac02bad94205b0a922a04d997460

– Ну, так что же, сестрица? Ты увидела и услышала Северную Звезду… И?..

Смилина угрюмо наполнила чарки снова и единым махом влила в себя свою, не дождавшись Изяславы, утёрла рот, крякнула. Глаза княгини искрились блестящими щёлочками, пышным цветом цвела улыбка – ни дать ни взять, рыбки со сметаной наелась.

– Так, я поняла, – промолвила она, кивая и покусывая улыбчиво подрагивавшую губу. – Влюбилась?

Смилина с силой провела ладонью по лицу, словно хотела снять его с себя. Учитывая жёсткость её покрытых мерцающими «перчатками» рук, это ей почти удалось. А Изяслава вся сощурилась, как сытая кошка, и Смилина, поймав её довольное, лукаво-хитрое выражение, с досадой проговорила:

– Уж не на это ли ты рассчитывала, государыня?

Изяслава скрутила рот куриной гузкой, пытаясь стереть с него ухмылку, но получалось плохо. Довольство было налицо.

– Ну… Не то чтобы вот прямо так и рассчитывала, но… – начала она, почёсывая в затылке. Не удержалась, фыркнула и хлопнула Смилину по обоим плечам, погладила. – Но если честно, то – да.

– Ну, благодарю хотя бы за честность, – буркнула Смилина. – Вот только теперь я не знаю, что со всем этим делать.

Питьё было забористым, и в крови оружейницы уже струился животворный, согревающий огонёк. Язык не заплетался, тело не наполнялось гнетущей тяжестью, только мысли летали как молнии, ясные и отточенные, будто клинки. Они звенели друг о друга и срывались с языка как никогда легко.

– Она сказала… Сказала, что у меня сильные, добрые и горячие руки, – вспоминала она, в мучительном блаженстве воскрешая в памяти облик Горлинки, когда та произносила эти слова – вплоть до движения губ. – И что у неё в душе звучит песня, когда я её касаюсь.

Глаза Изяславы были ещё не хмельными – они лишь пристально горели, всматриваясь в глаза Смилины и изредка щурясь. Чуть подавшись вперёд и подпирая кулаком подбородок, княгиня жадно ловила каждое слово оружейницы.

– Сестрёнка, это победа. – Она выпрямилась, хлопнув себя по колену. – Она твоя!

Смилина поморщилась, наполнила чарки. Счёт им она уже потеряла.

– Ну, чего ты? Чего кислишь? – Изяслава настойчиво заглядывала ей в лицо с живым, восторженным светом в глазах. – Когда женщина говорит такие слова… Ну… Я не знаю, какой дубиной надо быть, чтобы не понять, что она отвечает взаимностью. Сестрёнка, говорю тебе, как на духу: она – для тебя! Возьми ты эту певчую пташку своими добрыми, горячими руками, прижми к своей могучей груди… Ну, ты знаешь, что делать дальше.

Нутро Смилины точно кипятком обварило.

– Горлинка – не такая, – глухо и хрипло сказала она, отодвигая чарку. – Не могу я её просто так… взять.

Изяслава хлопнула себя по другому колену, фыркнула, щёлкнула оружейницу по лбу.

– Ох ты ж… Ну, сестрёнка, ну, ёлки-палки! Думай хоть немножко головой своей… гладенькой. – Княгиня потёрла пальцами череп Смилины, словно проверяя это свойство. – Я ж не об этом. Северная Звезда – это же… Чудо чудное, свет пресветлый, нежность голубиная. Её можно взять только в жёны. И никак иначе.

– А ты думаешь, я могу, государыня?! – Смилина припечатала ладонь к столику так, что обе чарки и кувшин подпрыгнули. – Глядя вот на это всё, – она обвела взмахом руки картины на стенах, – я даже думать не могу об этом.

Изяслава окинула взглядом стены, посерьёзнела, в её глазах проступила грусть – точно лист упал на тёмную осеннюю воду. Вздохнув, она вложила в руку оружейницы полную чарку.

– Давай… За Свободу. За княжну Победу. Пусть ей будет сладко и отрадно в светлых объятиях Лалады.

Они выпили, и некоторое время в мастерской звенело молчание. Наконец Изяслава нарушила его.

– Сестрица, я уверена: она не хотела бы, чтобы ты запирала своё сердце на замок и доживала свои дни в тоске и одиночестве, вечно оплакивая её. Не такая она была, чтоб желать тебе сей печальной судьбы.

– Да, она говорила об этом. – Смилина закрыла глаза, а в ушах звенело: «Ладушка, ежели из нас двоих меня не станет раньше…» И родные степные глаза, и высокие скулы, и озорная улыбка – всё воскресало перед её мысленным взором, и невозможно было это ничем вытравить, ничем заглушить и уничтожить. Княжна Победа оказалась непобедимой и в её сердце.

– Ну так что же ты?

Рука Изяславы тронула оружейницу за подбородок, потеребила ухо. Смилина открыла глаза и встретилась с тёплым взглядом княгини.

– Я не могу её забыть, – дохнули её губы. – Не могу предать.

Изяслава покачала головой.