Panther - 2

Она замирает, ее глаза опускаются вниз.

- Мой брат? – переспрашиваю я, с весельем в голосе. Она все еще не отвечает.

- Да, мне известно , - продолжаю я, пародируя ее же раннее сказанными словами. -

И нет, я не расстроена. Поверьте мне, тот факт, что он не взорвал мой телефон, был

большой подсказкой, что кто-то держал его в курсе событий.

Ее беспокойные глаза встречаются с моими. – Только ради твоей безопасности,

клянусь.

- Я верю тебе, Нат. И спасибо. - Я протягиваю руку и похлопываю по ее руке. – Все,

что я скажу, как сильно любящий тебя человек, мой брат очень хороший.

- Да, - она кивает, отворачиваясь к окну.

Я поворачиваю голову, мое дыхание застревает в горле от вида. Кингстон

спускается по лестнице загадочного здания, одетый в смокинг и держит что-то, что я не

могу разглядеть.

- Иди и получи своего мужчину, Эхо, - это последнее, что я слышу от Нат, прежде

чем Кингстон открывает мне дверь, подавая свою свободную руку мне.

- Любовь моя, - манит он голосом, от которого у меня мурашки по коже, его

тлеющие глаза овладевают моими.

Я беру его руку, и он помогает мне выйти из машины, когда девочки тихо хихикают

позади меня. И потом я вижу, что у него в руке.

Не может быть.

Все это обретает смысл. Красивые, душещипательные кусочки складываются в

одно.

- Шшш, - гудит он, притягивая меня ближе к себе. – Не плачь, Эхо, даже если это

слезы счастья. Я не могу на это смотреть. Позволишь?

Я киваю, пытаясь не плакать еще сильнее, когда он надевает корсаж на мое

запястье, а затем оставляет теплый поцелуй там.

- Я считаю, что у моей леди должен быть выпускной. Пошли?

Я больше парю, чем иду, слепо позволяя ему вести меня внутрь. Комната была

украшена, как сад той ночью, и играет музыка. Здесь даже есть надпись «Бесконечная

ночь» – такая же, как на моем выпускном, который я пропустила.

О, мы здесь только вдвоем.

- Как ты…

- У меня есть свои методы, - как обычно, он подмигивает. Мой брат. Должно быть

это он . – Хочешь сначала потусоваться, или поищем наш столик?

Я откидываю голову назад и заливаюсь смехом, громко и долго, окончательный

отголосок душевной боли оставляет меня раз и навсегда. Здесь никого нет, чтобы

потусоваться, и только один столик. Но Кингстон не разрушает атмосферу, делая все

возможное, чтобы создать для меня полную картину.

Поэтому я решаю подыграть.

- Знаешь, я не тусуюсь, - я выпячиваю губу. – И думаю, что мы сможем найти

столик попозже. Как насчет того, чтобы мы танцевали для начала?

- Еще рано, - бормочет он, проводя пальцем по моей щеке и через губы. – А вот

теперь пора.

Он берет меня за руку и втягивает меня в центр комнаты. И потом понимаю, что

прислушиваюсь… когда песня «Вылечить тебя» начинает играть.

Он хотел, чтобы наш первый танец был под эту песню – тот, который мы

обсуждали в счастливую ночь – это был мой выбор.

Он может этого не осознавать, и я никогда не скажу ему, но это второй случай,

который он… надолго закрепил в моей памяти, так или иначе, как и вечную «нашу

песню».

Я не могу заставить свои глаза сдержать слезы благодарности. Это просто

потрясающе, так трогательно… исцеляющее. Кто еще может арендовать здание в

Амстердаме для приватного выпускного вечера, оформить его соответствующе в

комплекте с музыкой в самый нужный момент?

Кингстон Хоторн, вот кто.

- Знаешь, - тихо говорит он мне на ушко, наши тела переплетаются и медленно

покачиваются в такт, - когда я услышал, что буду работать с садовой тематикой, я был

соблазнен сделать что-то художественно незаконное и создать Эдемский Сад – в этом бы

случаи мы оба были бы голыми.

Я копирую его приглушенную усмешку. Его рука на моей талии, притягивает меня

еще ближе.

- Но я очень рад, что откинул эту идею. Ты выглядишь совершенно потрясающе в

своем платье, Любовь моя.

- Спасибо, - отвечаю я, всхлипывая, - за все. Не могу поверить, что ты все это

сделал. Я… - Я поднимаю голову с его груди и смотрю на него. – Я люблю это.

- А я люблю тебя, - отвечает он мгновенно, с уверенностью, заставляя мой пульс

забиться сильнее, а голову кружиться.

- Ты… ты меня любишь? – спрашиваю я, мое тело замирает.

Он тоже останавливается, его пристальный взгляд обращен ко мне. – Всецело и

невероятно. Больше, чем я любил или когда-либо мог любить что-нибудь или кого-либо

еще в этом мире.

- Кингстон, я…