Сергей Лукьяненко - ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

каждая с горкой контейнеров из кафетерия.

— Уилл! — Миа подбегает ко мне и обнимает одной

рукой, изо всех сил стараясь не уронить купленное. Я еще не

совсем оправился после прошлого вечера, и теперь мне стоит

немалых трудов сдержаться и не моргнуть от боли.

— Мы не знали, чего ты хочешь, поэтому принесли

сэндвич, — говорит Камила, и они все садятся рядом со мной.

Мать Стеллы открывает сумочку и достает «сэндвич героя» в

пластиковой упаковке.

Я благодарно улыбаюсь, а живот уже урчит в

предвкушении праздника.

— Спасибо.

Отвлекшись от рисования, наблюдаю за ними, слушаю,

что они говорят о планах Стеллы, и понимаю, как сильно они

ее любят. Она — тот клей, который держит их вместе. Ее отца

и мать, Мию и Камилу. Она нужна всем им и каждому.

Возвращаюсь к своему блокноту, каждая страница

которого — тот или иной эпизод нашей истории.

Час проплывает за часом — Камила и Миа уходят, Барб и

Джули приходят и уходят, но я продолжаю рисовать, потому

что хочу сохранить каждую деталь, каждую мелочь. Смотрю

на ее родителей - мать уснула, склонив голову на грудь отца,

который обнял ее, словно оберегая от неприятностей, и сам

борется со сном.

254

Я улыбаюсь. Похоже, второй шанс сегодня получает не

только одна лишь Стелла.

Наконец двери операционной открываются, и доктор

Хамид выходит в коридор в сопровождении небольшой

группы ассистентов.

Я протягиваю руку, бужу родителей Стеллы, и мы все

встаем, с волнением всматриваясь в лица врачей. Как она

перенесла операцию? Все ли в порядке?

Доктор Хамид снимает хирургическую маску, улыбается,

и мы, все трое, облегченно вздыхаем.

— Получилось отлично, — говорит один из врачей.

— Слава Богу! — Мать Стеллы крепко обнимает отца.

Я улыбаюсь вместе с ними, все счастливы. Получилось. У

Стеллы новые легкие.

До предела вымотанный, но в чудесном настроении,

перебираюсь на кровать. Поднимаю голову — мама садится

рядом на стул и смотрит на меня.

— Тебе тепло? — спрашивает она в миллионный,

наверно, раз с тех пор, как вернулась в больницу.

Исключительно ради ее спокойствия я надел три рубашки и

укрылся двумя термоодеялами. Невольно улыбаюсь — со

стороны выглядит, должно быть, забавно.

— Уже потею. — Я тяну за ворот рубашки.

В дверь стучат, и в палату заглядывает Барб. В ответ на

мой вопросительный взгляд показывает лист с длинным

перечнем результатов анализов.

255

Замираю в ожидании, но ее лицо сохраняет бесстрастное

выражение, ничем не выдавая того, что мне предстоит

услышать.

Выдержав паузу, она прислоняется к двери и пробегает

глазами по списку — сверху вниз.

— Бактериальным культурам нужно несколько дней

для полного роста, и вероятность проявления еще

сохраняется. Но по состоянию на сегодняшний день... — Она

улыбается и качает головой. — Стелла чиста. Заражения не

произошло. Как это могло случиться, я представить не могу,

но чего нет, того нет.

Боже.

Стелла не подхватила В. сераciа.

Это уже хорошо.

— А что с Уиллом? — спрашивает из-за моей спины

мама. — Цевафломалин?

Мы с Барб понимающе переглядываемся. Она

просматривает другие бумаги, с результатами анализа, ответ

на который я уже знаю.

— Не сработал, да? - спрашиваю я

Барб вздыхает и качает головой:

— Нет. Не сработал.

А. черт.

Стараюсь не смотреть на маму, но уже чувствую, как она

огорчена, как опечалена. Тянусь к ней. беру за руку,

пожимаю. Впервые, пожалуй, я расстроен не меньше, чем

она.

Смотрю печально на Барб:

— Мне так жаль из-за всего, что произошло.

256

Она качает головой:

— Не надо, милый...

Пожав плечами, Барб уходит с грустной улыбкой.

— Любовь это любовь.

Мама плачет, а я держу ее за руку. Знаю, она сделала все,

что могла. Винить некого. В конце концов, мама засыпает, а я

сижу на стуле у окна, смотрю на медленно уходящее за

горизонт солнце, на огни в парке. День кончается, а Стелла

так и не увидела, как они загораются.

Просыпаюсь среди ночи от какого-то непонятного

беспокойства. Обуваюсь, выскальзываю из палаты и иду на

первый этаж, к послеоперационной палате, где спит Стелла.

Дверь открыта, и я вижу ее на кровати. Рядом какая-то

большая машина, помогающая ей дышать.

У нее получилось.

Дышать немного тяжело, но я стараюсь не обращать

внимания на дискомфорт. На душе легко. Легко, потому что