Сергей Лукьяненко - ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

по его счастливому лицу. Я вижу, как он смотрел на меня,

когда, не-сколько часов назад, на замерзшем пруду, сказал,

что любит меня.

Вижу, как ему хочется поцеловать меня.

И вот теперь он улыбается той же кривой усмешкой, и

знакомый свет сияет в его глазах. А потом он исчезает из поля

зрения. Но я все еще слышу его голос. И слышу голос Эбби.

Живи, Стелла.

250

ГЛАВА 28

УИЛЛ

Я падаю без сил на каталку, все болит и ноет.

Стелла получает новые легкие. «Получает новые легкие»,

— поет сердце, превозмогая боль. Мама держит меня за руку,

а Джули кладет на лицо кислородную маску.

И тут я вспоминаю.

Нет.

Резко сажусь и сквозь полыхающий в груди пожар кричу

в коридор:

— Доктор Хамид!

Она оборачивается и, нахмурившись, смотрит на меня

издалека. Потом, кивком приглашая Барб следовать за ней,

возвращается.

Вторая

медсестра

увозит

Стеллу

в

операционную. Я смотрю на них, потом на свои руки.

— Я делал ей искусственное дыхание, изо рта в рот.

В палате полная тишина. Им нужно переварить

услышанное. Теперь у нее, возможно, В сераciа. И виноват в

этом я.

— Она не дышала. — Я сглатываю. — Ничего другого

не оставалось. Мне так жаль. — Поднимаю голову, смотрю на

Барб, потом на доктора Хамид.

— Ты все правильно сделал, — говорит она и кивает.

— Ты спас ей жизнь. А если Стелла заразилась, мы с этим

справимся.

Доктор Хамид смотрит на Барб, потом на Джули и снова

на меня:

251

— Если мы не используем эти легкие, они пропадут.

Будем оперировать.

Они уходят, а я под бременем всего случившегося снова

опускаюсь на каталку.

Усталость растекается по всему телу. Меня трясет,

грудная клетка молча стонет от холода. Джули снова

прилаживает кислородную маску, а мама наклоняется и

гладит меня по голове, как когда-то в детстве. Я закрываю

глаза, выравниваю дыхание и призываю сон на смену холоду

и боли.

Проверяю время. Четыре часа. Столько прошло с тех пор,

как ее увезли в операционную.

Я в комнате ожидания. Покачивая нервно ногой, смотрю

в окно на падающий снег. Поеживаюсь, шок от пребывания в

ледяной воде не прошел бесследно. Мама пытается вернуть

меня в палату, уложить под гору одеял, но я хочу остаться

здесь. Я должен остаться здесь. Как можно ближе к Стелле.

Услышав четкие приближающиеся шаги, отворачиваюсь

от окна. Вытягиваю шею и вижу мать Стеллы. Она сидит

через два стула от меня, сжимает в руках чашку с кофе.

— Спасибо, — говорит она наконец, поймав мой взгляд.

— За то, что спас ей жизнь.

Я киваю и поправляю канюлю в носу, кислород шипит.

— Стелла не дышала. Любой бы...

— Я имею в виду легкие. — Теперь уже она смотрит в

окно. — Ее отец и я — мы просто не могли... — Она

умолкает, качает головой и смотрит на часы над дверью

операционной комнаты. — Еще несколько часов.

252

Я улыбаюсь ей.

— Не беспокойтесь. Она еще составит «план из тридцати

восьми пунктов по восстановлению после имплантации». Вы

и моргнуть не успеете.

Она смеется, и больше мы не обмениваемся ни словом, а

потом она уходит перекусить.

Я остаюсь один и, не находя покоя, то переписываюсь с

Джейсоном и Хоуп, то смотрю в стену, а в голове кружатся

связанные со Стеллой мгновения и минуты последних

нескольких недель.

Я хочу запечатлеть их все на бумаге.

День нашей первой встречи. Стелла в самодельном

защитном костюме. Праздничный обед по случаю моего дня

рождения.

Створки лифта расходятся, и из кабины, словно услышав

мои мысли, с охапкой рисовальных принадлежностей

выходит Барб.

— Если долго смотреть в стену, можно через

некоторое время пробурить небольшую дырочку, - говорит

она, передавая все мне.

Я смеюсь. Разве это не правда?

— Новости есть? — Так хочется знать, как проходит

операция. Но что еще важнее, заразил я ее или нет. Мне

нужно знать, получила ли Стелла от меня В. сераciа. Мне

нужно знать, что новые легкие дадут ей желанное время.

Барб качает головой.

— Пока никаких. — Она бросает взгляд в сторону

операционной и вздыхает. — Как только что- то узнаю, сразу

тебе скажу.

253

Открываю первую чистую страницу блокнота, начинаю

рисовать, и воспоминания оживают у меня перед глазами.

Время едва ползет.

Вот уже полдень. Двери распахиваются. Первыми входят

родители Стеллы, за ними, немного отстав, Миа и Камила,