Unknown - 750c76f11b82488fab6d954fe331a3ae

“Волна” неизменна; сюда приходят и уходят, а следы исчезают к утру, оставляя горсть монет, которые изчезнут, может быть, еще до наступления утра. Я - кафе “Волна”, с той лишь разницей, что всеми витринами я смотрю на твое потерянное тело. Тебя лижут морозостойкие закутские псы, обходчики железных дорог, малолетние бакланы из общаг, караванщики, кричащие на горбатом диалекте, и все они называют тебя своей. Все происходит на столе передо мной - кафе в кафе, стакан в стакане, и потому мне бывает так невыносимо легко выходить в дождливый вечер, зная, что никто меня не ждет - и это взаимно.

Каннибель, это проходит. Я снова чувствую приближение

Примечания к главе 1.

…neti, neti… - …не то, не то… Брихадараньяка

Упанишада II, 3.

Крайняя Туле (Ultima Thulе) - страна вечного холода на северном краю земель, согласно представлению римских писателей.

Один - верховный бог в скандинавских мифах.

Покровитель молодых героев, мистиков и поэтов, для которых выковывал волшебные мечи.

Черный Лебедь (Калаханса - санскр.) - образ божественной творческой силы в символизме древней

Индии.

2.

3:14:15 PM. Никаких результатов.

Смотрю на облака. Где-то там, как утверждают звездочеты, за бледно-синей пленкой змеится Млечный путь. Как будто сон или бессонница, как будто животное, галактика рождается без боли. Она неспешно крутится вокруг оси… Распускается как роза…

Выглядывает из утробы, нюхает воздух. Какие нынче погоды-с? Там нет погоды. В этом новорожденном мире.

Там нет даже времени. Ни свет, ни тьма, а здесь я что ни утро наблюдаю, как звезда любви становится планетой ненависти.

Это происходит со всеми. По крайней мере, со всеми кого я знаю. Они просыпаются ни свет ни заря со сжатыми кулаками и желчью, застрявшей в пищеводе.

Задавив будильник, они бегут на остановку, презирая самих себя. Вечером они бросаются в погоню за порхающей бабочкой-душой, и вновь Земля, и два полярных чувства, разброс и притяжение. Боги мои, почему я на экваторе? Где мощь обледенений? глобальное потепление? Где цунами? Тишина.

Спокойствие. Любовь и ненависть, все мимо. Пройти между рядов - кино скоро закончится, или закончилось, но все так крепко спят, что не заметили финального аккорда. Сижу на скамейке и слушаю, как кровь расходится по полюсам мозга. До потопа еще далеко. Сегодня среда. Пока еще привычная среда обитания. Я пишу эти строки, а до эмиграции три дня.

Двое с половиной суток. Плюс шесть часов до Москвы, плюс час сорок до аэропорта Шарль де Голль. Время, проведенное на вокзалах, можно не считать. Меня уже нет. В кармане брюк - два билета. Они жгут мне кожу.

Они вьются и плодятся как медузы, как электрические скаты. Их импульсы вытягивают кровь.

Что случилось? Почему? Откуда мне знать. Просто попал на внутреннее пространство, говоря языком Грегуара. Я не стремлюсь к чему-то такому, что было бы для меня недостижимым. Какая может быть цель? Откуда ей взяться? и к чему она способна привести? Может быть, я всего лишь пытаюсь применить к привычному миру категории, никогда ему не принадлежавшие. Может быть, я умер и не заметил этого - впрочем, никто не заметил. Значит, можно имитировать активность, пока в этой биомашине не кончится срок гарантии, пока хаос как высшая форма порядка не переварит меня в себе.

Пафос, цели, самобичевание свалены в кучу: пусть гниют, проникают друг в друга. Эволюция спишет все.

Ни в чем нет остановок. Словно сибирский кот, словно йог над уровнем пола я наблюдаю протекающие процессы, не вмешиваясь, ничему не мешая, и хотя каждая дверь открыта призывно, мне известно, что за нею - несколько поворотов и стена.

Позавчера приходила Рита. Она ничего не знала.

Пришлось сказать. Не поверила. Показал билет. Рита вела себя страстно или, скорее, странно, учитывая ее нудный характер. Вспомнились эллины, которые делили всех женщина на гетер и матерей. Рита, определенно, женщина-мать. Нет сомнений - она нарожает дюжину потомков. У Риты лунное миловидное лицо, гладкие волосы, она предсказуема, приземленна; когда лжет, всегда переигрывает, ибо гетерная артистичность - не ее конек. Рите потребен жлоб, для коего весь мир есть только тень от его гузна. Ольге сообщила, что ей был сон: голос предрек, что она будет счастлива, если первый ее ребенок родится от меня. В ванной, с первыми маневрами ее молочного тела, я вспомнил о

Каннибели. Ее образ промелькнул в зеркальной глубине между нами. Я посмотрел на Риту и понял, что - аu