Unknown - converted_file_82a98b44

Его манера разговора явно отличалась от принятой здесь, поэтому, когда он уходил, ему ещё долго глядели вслед. А вот с кем он старался не сталкиваться, так это с городской стражей. Как только он замечал патруль, так сразу старался незаметно и без суеты исчезнуть из вида. А ну, как спросят документы? И что он им скажет? Бонд, Джеймс Бонд?

Но вот узенькие улочки районов победнее, такие узенькие, что местами там с трудом расходится пара человек, привели его туда, куда он шёл за своими покупками. Идя по трёхэтажному ущелью, он внимательно посматривал вверх. Ему очень не хотелось ко всему прочему ещё и быть облитому помоями. А вонь там стояла вообще несусветная, но он терпел.

В конце концов он таки нашёл, что искал. На паперти местной захудалой церквушки для бедных сидели нищие и просили подаяния. Остановившись неподалёку, он стал внимательно их рассматривать. И нашёл одного нищего, сходного с ним роста и габаритов. И на нищем были надеты лохмотья, некогда бывшие то ли плащом, то ли накидкой. Впрочем, сие неважно, а важно то, что именно такая одежонка и соответствовала планам Михаила, и он направился прямо к выбранному им попрошайке.

Когда он подошёл к нему, то понял: не помни он краем сознания, что это всего лишь игра, то раз двадцать ещё бы подумал, прежде чем покупать такую вещь. Вся изодранная, пропитанная грязью и потом насквозь и наверняка завшивленная до безобразия, накидка представляла собой жалкое зрелище.

- Эй ты! – Обратился он к нищему.

Нищий поднял на него обезображенное оспой лицо с выцветшими глазами и загундосил:

- Подайте, милостивый господин, подайте Христа ради...

- Я не подаю. – Отрезал Михаил. – Нужны деньги – иди работай. Слишком вас сейчас много мошенников поразвелось! Я хочу купить у тебя одну вещь.

Нищий сильно удивился и ответил:

- Но у меня нет ничего, что могло бы заинтересовать милостивого господина...

- Нет есть. – Оборвал его Михаил. – Мне нужна твоя накидка.

У нищего, хотя он и был ещё в большом удивлении, глаза загорелись алчностью. И он начал набивать цену:

- Но милостивый господин должен понимать, что кроме этой накидки меня нечему согреть долгими зимними вечерами...

Михаилу совсем не улыбалось выслушивать нытьё этого неудачника, поэтому он сразу заявил:

- Я даю тебе за неё золотой.

Нищий от такого счастья чуть не потерял дар речи, а остальные его собратья по цеху стали внимательно прислушиваться к разговору.

- На этот золотой, – терпеливо продолжил Михаил, – ты сможешь купить себе гораздо более тёплую одежду и вдоволь выпивки, чтобы зимние вечера не казались тебе столь долгими.

- Но, милостивый господин...

- Никаких но! – Прошипел Михаил, уже начавший терять терпение. – Ты, каналья, прекрасно знаешь, что это царская цена за твои лохмотья! Но я буду даже щедрей царя – я дам тебе ещё один золотой за твою клюку!

- Милостивый господин... – просипел нищий, а глаза его стали совершенно безумными от осознания того, что прямо сейчас он может стать обладателем огромного богатства и от столь присущей человекам жажды иметь ещё и ещё больше.

Но “милостивый господин” больше не был настроен на разговоры. Михаил схватил нищего, приподнял его и проорал в самое ухо:

- С тебя – накидка и клюка, с меня – два золотых или пара основательных затрещин! Выбирай!

Нищий затрясся всем телом и стал торопливо скидывать лохмотья, приговаривая: “Конечно, конечно! Как скажет милостивый господин...” Как только он от них освободился, Михаил сгрёб их в кучу, отобрал у христарадца клюку и только потом залез в кошель, достал золотые и бросил их тому прямо в лицо. После чего развернулся и пошёл прочь. А на паперти святой церкви завязалась безобразная и жестокая драка, но это его уже не интересовало. Только одна мысль промелькнула в его голове: “Как это типично... Блеск золота всегда перебивал блеск святости...”

Существовал, правда, небольшой риск того, что нищих прибудет разнимать стража и поинтересуется – из-за чего, собственно, весь сыр-бор разгорелся. И, возможно, заинтересуется, отчего это “милостивый господин” отвалил такие деньжищи за то, что не стоило и ломаного гроша. Но это только возможно. На самом деле стража вряд ли станет разговаривать с тем отребьем, а, скорей всего, просто выдаст всем по первое число следующего тысячелетия да засадит в клоповник за бродяжничество. Риск был минимален, таким образом, и на него следовало пойти.

Два часа иссякали, и Михаил вернулся в точку своего появления. Оставшееся время он просто бродил взад-вперёд по окрестным улицам, стараясь пореже повторяться в маршруте, чтобы не вызывать лишних подозрений. Народу здесь ходило маловато, но его могли видеть из окон. Сейчас это было совсем не нужно, а то, что будет потом, его не трогало.