Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

на ногах. Фетида – это титанида, которая за ней присматри-

вает – тут бывала… жаловалась на такую воспитанницу.

Думаю, она там эту Лиссу порядку обучит. Заставит… на

задних лапках ходить!

И бухнул хохотом, расплескав на себя вино.

Зная Геру – и на передних заставит, и голос подавать

по команде. На то и расчет.

Глаза слипались, и аромат свежих фруктов из чаши ка-

зался запахом макового настоя, которым, как говорят, Гипнос, брат Таната, кропит глаза людей и богов, чтобы они заснули.

– Новостей, брат… новостей! Где я только не был. С

Океаном виделся, правда, не сразу получилось… сколько

океанид обхаживал, чтобы они мне эту встречу устроили!

Ух, и хитрец оказался, все из гостей отпускать не хотел. А

у него там еще дочка есть… Амфитрита. . глаза грустные, а

фигура… эх. Нерей вот тоже… прилип как устрица к рако-

вине. Про тебя спрашивал – наверное, из-за его дочки той, с

которой ты… С Гелиосом тоже пришлось прогуляться – по-

знакомился с Эос-Зарей. Да, а ты с Иридой-радугой знаком?

Она сама явилась, услуги предлагала… что ты хмыкаешь,

обычные услуги, посланницей хочет быть. Она ж носится –

глазом не проследить!

Пальцы лениво вращали ясеневую резную чашу –

бежали по искусным узорам. Пальцам не верилось, что

они не сжимают поводья. Нужно будет проверить, как там

устроили в конюшнях моих скакунов. Хозяину подают кис-

лое вино, а лошадям – гнилой овес? Ну, за это шеи посвора-

чиваю. Волны под пальцами. Деревянные. Пенные буруны

– только выспаться, и к Левке. Лодка – не забыть на совете

оговориться о пристанях…

99

– Э, да ты уже спишь. Ну, на совете завтра поговорим,

если, конечно, Зевсу будет до совета дело.

Вино Посейдон все-таки допил. И уже у двери, стря-

хивая с гладкого подбородка темные капли, вдруг вспом-

нил, обернулся.

– А здорово ты ей это наплел. И про камни, и про свору

кобелей, и про зубы… понятно, почему о тебе такие слухи.

Ушел.

Шкуры на твердом ложе из ясеня, казалось, ожили:

подмяли, пухлые лапы наложили на ресницы – стаскивали

в сон. – Безумие всегда искренне , – задумчиво пробормота-

ла Судьба. Почему-то казалось, что она смотрит на дверь,

закрывшуюся за братом. – Лисса и Ата-обман – две вечно

враждующие сестры, и оттого они мгновенно узнают друг

друга. Если бы ты лгал, невидимка, Лисса услышала бы это…

– Безумие похоже на меня, – пробормотал я.

– Разве ты тоже узнаешь обман?

– Нет, я всегда искренен. Лгать меня никто не учил.

* * *

Посейдон и не хотел – а оказался пророком: назавтра

Зевсу было не до советов.

И на следующий день.

И еще через десять дней.

И если бы только не до советов – а то вообще ни до чего.

– Молоты!

Дворец дрожал. Из дворца началось бегство: сначала

сатиры, потом нимфы, потом мелкие божества…

Даже кони в стойлах чувствовали себя неуютно: тре-

вожно прядали ушами, и по лоснящейся коже бегали впере-

гонки волны дрожи при каждом новом вскрике из дворца.

100

– О-о, молоты! Бьется, грохочет, глушит…

Деревья в саду, который успела развести Деметра, – и

те выглядели прибитыми. Казалось, природа решила нако-

нец взять верх над божественной волей сестры: разве могут

на каменистых уступах расти такие пышные розы, гордые

ясени, мохнатые, с буйными лапами финиковые пальмы?

Ан нет, каким-то чудом росли и благоухали – пока не…

– Что там?

– Ой! – подпрыгнула Гестия, голубые одежды которой

я с трудом углядел в зарослях олеандра. – Аид! У тебя все

лицо запылилось. Лезь сюда, я ототру. Да не через кусты же: исцарапаешься, и Деметра ругаться будет… ох.

Вздох – то ли по безвозвратно пропавшей гармонии

кустов, то ли из-за моего лица, на котором невыразительно, но значится: «Еще мне забот не хватает – Деметре угождать».

– Что там?

Оттирать она меня взялась очень просто: послюнила

край гиматия и принялась возюкать по почерневшему от

пыли лицу, шепотом приговаривая: «Да не вертись же… ну,

куда ты…»

– Брату плохо. Посейдон сейчас у него, и Фемида с ним

тоже часто – ухаживает. Но ему все хуже. Деметра говорит, что

это, наверное, на него напала дочь Нюкты – Лисса-безумие…

– Нет.

– Почему нет?

Потому что Лисса изнывает от скуки в компании Геры

– проверено через Фетиду. Та передает – Гера в восторге.

А Лисса, говорит, на себя руки наложить пыталась.

Два раза. Забыла, что бессмертна.