Unknown - BBBBBBBBBBBB PDF

преступление сами. Если никто не говорит о массовом убийстве евреев, не рвутся на

телевидение рассказать. Кто ты, одинокая старуха, живущая на опушке леса? Зачем тебе

говорить? Почему сейчас? В конце концов, мертвых не воскресить...

Эфраим: Должно было произойти противоположное. Если полиция не воспринимает

преступление, а вы его свидетель, идите в полицию и дайте показания. Старушке девяносто

лет? Хорошо, но почему она не стала свидетелем раньше? Я понимаю, почему она молчала в

советское время, но Литва уже была независимым государством в течение 25 лет. Центр

Саймона Визенталя также обьявил инициативу

190

«Операция: последний шанс», мы заплатили деньги за информацию о Холокосте. Все

литовские газеты печатали наши объявления. Зачем говорить все время о страхе? В конце

концов, вы живете в демократическом государстве, вы являетесь частью Европейского Союза

...

Рута: Но убийцы были их соседями. Дети этих соседей все еще живут рядом с ними. Если

не рядом с вами, живите где-нибудь в Литве. Они расскажут вам об этом, вы назовете людей, ваша семья остановит вас. Вся деревня, вся родня будет относиться к вам как к жалобщику.

Когда я сказала своим родственникам, что собираюсь написать книгу о Холокосте, упоминая

о наших родственниках, они были очень расстроены. Вы Павлик Морозов? Или, может быть,

вы работаете на евреев за гнилые евро? Может быть, я буду осуждена, я стану черной овцой в

своей семье. Мне это нужно

Эфраим: Но у каждого преступления есть своя цена, и кто-то должен это заплатить.

Рута: Почему я? Если мое правительство, суды, полиция ничего не делает? Если мне

исполнится девяносто лет, и я живу в хижине возле леса, как Янина из Линкменай? Да, я, Рута Ванагайте, лично, готова стать черной овцой, потому что я считаю, что должен делать

то, что не делали другие люди.

Если не я, так кто? Если не сейчас, то когда? Все свидетели вымирают.

Но вы знаете одно? Если бы мой дедушка лично стрелял евреев, я бы, наверное, молчала.

Мне было бы слишком больно, слишкомстыдно. Я уверена, что

никто в моей семье никогда не направил ружье на другого человека и не нажимал на курок.

Эфраим:: Почему вы так уверена? Вы можете даже не знать об этом. Но вернемся к

разговору о страхах. Вы пытаетесь сказать, что люди жили в советские времена, жили в

страхе и боятся до сих пор. Я хочу спросить: когда придет время и перестанете прикрываться

советской эпохой? Если чье-то детство было очень трудным, наступает время, когда человек

все равно должен взять на себя ответственность за свою жизнь и перестает обвинять во всем

своего отца или мать.

Рута: Мы не говорим о чьем-то детстве. Мы говорим о всей человеческой жизни. Жизни

нескольких поколений. Жизни боясь. Это большая разница.

191

Эфраим: Хорошо. Другими словами, через 25 лет люди начнут говорить?

Рута: Те, кто знает, будут давным-давно мертвы . Теперь они очень старые, а старость - это

не то время, когда вы хотите стать героем.

Ефрем: Таким образом, единственный способ достичь нашей цели - обратиться к

молодому литовскому поколению, к тем, кто не пережил советскую эпоху. Но это означает, что вы освобождаете от ответственности старшее поколение, так и литовскую власть.

Рута: Власти не хотят слышать правду, потому что того не хотят их избиратели.

Правительство хочет остаться у власти. Это единственная его цель. Если кто-либо и будет

расследовать, то никто не обратит на это слишком много внимания. Центр исследований

геноцида и сопротивления Литвы составил список из 2 205 человек, которые, возможно,

внесли свой вклад в Холокост и отправили его правительству Литвы. Вы думаете, что-нибудь

случилось? Ничего не случилось. Так что, если бы бабушка из Линкменай сказала по

телевизору о том, что отец ее соседа стрелял евреев? Стрелял, ну и что, как сказал мною

цитированый литовский историк.

Эфраим: Но тогда наконец откроется истина.

Рута: А что из того? Какая польза

Эфраим: Большая польза для Литвы и ее общества.

Рута: А кто есть то литовское общество? Я говорю о позициях этого старушки.

Эфраим: Общество, в котором она живет, будущее которое ее заботит.

Рута: Но ...

Эфраим: Я знаю, что ты сейчас говоришь. То, что старушка живет в своем маленьком мире, в маленькой бедной деревенской хижине без туалета и воды. Её не заботит какое-либо

общество. Общества для нее нет. Все это очень печально.