Unknown - 3

Она перевернулась, безучастно глядя на него. Ее лицо было красным и грустным, и ее мокрые ресницы вышивались вместе. «Кто-то еще?» Затем ее глаза расширились. “Мужчина? О, нет. Она коснулась его лица. «Нет! Это было не так! »Она показалась по-настоящему шокированной. «Дело не в этом. Просто-больной. Я чувствую себя лучше, по-настоящему. - Она прижалась лицом к его глазам. «Больше никого нет. Я не мог любить никого другого, кроме тебя.

Он встал и закрыл обложки вокруг нее, удивляясь, почему он не мог ей поверить. Он даже не верил ей; но он не мог избежать вещей, которые остались необъяснимыми.

Когда пришла тележка для завтрака, она выпила и понемногу поела, затем снова свернулась, провела и вскоре заснула. Он стоял, глядя на нее, его завтрак не тронул. Затем он поднял чемодан и коробку для рисования, сложенный брезент и мольберт и направился к машине.

Им пришлось бы уйти, когда она проснулась, сразу отправилась в галерею, разместила эти шесть картин и повесила их. Рожь будет расхаживать, ожидая при этом тревожных атак. Они планировали переодеться в галерею, провести неторопливый ужин. Открытие было только до девяти, и Рю понравилось, что его художники опаздывают, им нравилось приходить, когда уже была хорошая толпа.

Он загрузил пять картин в универсал, и Мелисса все еще спала, когда он вернулся в комнату для последней. Он начал подбирать его, убедившись, что он сух, когда что-то о картине заставило его остановиться. Он положил холст и отступил, чтобы посмотреть на него.

Бледный песок шокировал контраст с темным облачным облаком, а также с красными в одежде Мелиссы и выцветшим красным из заброшенной лодкой, где ее лицо отражалось в разбитом окне. Она смотрела вниз, отражения ее щек и волос, сотканных в отражениях пяти крылатых чаек. Это была сильная картина; зачем ему это беспокоить? Он продолжал смотреть, чувствовал, что у него что-то отсутствует, жуткое и разрушительное чувство, как странное предчувствие; чувство, которое дико тревожит, когда Мелисса падает со скал или видит, как она поймает мышь посреди ночи или как ее нервозность в ресторане рядом с клетчатыми зябликами.

Сказочные сказки дрожали у него, как летучие мыши, в черной буре, как будто безумие дошло до того, чтобы пронзительно прощупать пальцы глубоко внутри его тонущего мозга. И сообщение, которое пыталось проникнуть в его сознание, нельзя терпеть. Он оттолкнул его глубоко в темные места, где он не мог его увидеть - больное кошмарное сообщение, аберрация. Он повернулся, чтобы посмотреть, как она спит, и во сне она была такой же чистой и невинной, как дикое существо. Ему нравилось, как она спала, свернувшись вокруг подушки, совершенно хромала. Он хотел собрать ее, полюбить и продолжать любить ее. Он отверг ворчащий страх, который заставил его увидеть тени на ее лице.

Он чувствовал себя уверенным, что больше никого нет. Она не была бродягой или флиртом; она не взглянула на другого человека, хотя почти каждый мужчина смотрел на нее. Он не думал, что глубже этого, не смел думать глубже. Наконец он бросил это, снова посмотрел на картину, не увидел в ней ничего странного. Он поднял трубку и отнес ее к фургону.

Когда она вернулась, она все еще спала, ее ресницы двигались во сне. Даже наблюдение за ее мечтой сделало его резким. Он продолжал задаваться вопросом, о чем она мечтала. И почему, черт возьми, все проклятые вещи утащили его в дикие, невозможные спекуляции? Он вернулся вниз, и в кабинете миссис Траск он позвонил Мориану.

«Мы опоздаем. Мы пойдем прямо в галерею, увидимся там. Как ситце?

«Счастлив, Браде. Любимый, испорченный и роскошный уход. Что не так? Есть что-то

. Мы просто загружаемся, чтобы вернуться домой. Как она всегда знала? Как она чувствовала, что он призвал ее к утешению, к заверению? «Все здорово». «

Вы двое не сражались?»

«Конечно, нет. Зачем нам бороться? »

« Понятно. Ну, что бы это ни было, Браде, - тихо сказала она, - я думаю, тебе очень повезло, что Мелисса. Не грусти ей, Браде.

Она не просыпалась почти до полудня; депрессия не ударила ее, пока она не очнулась. Совершенно неожиданно она вспомнила свой мертвый комплект, и боль в нем ударила.

В комнате было жарко, солнце клонилось; она была потной, запутанной в листе. Брейден исчез. Она перевернулась, сжимая подушку, тяжелую от депрессии.

Она хотела, чтобы они остались здесь в этой маленькой деревне и никогда не возвращались назад, чтобы она могла забыть мир Пустоты, чтобы они могли забыть все, кроме друг друга, и она могла забыть кошачью часть себя.