Пользователь Windows - Put istinnoy lyubvi gl Ann

парой очков в красной оправе, она и подружка Герберта сравнивают расписания.

– Это ты о чем? – спрашиваю я, прикидывая, сколько придется заплатить Матильде за

обмен местом, надеясь, что потяну эту сумму.

– Ее сиськи, друг. Странная девчонка отрастила сиськи, и они достаточно большие.

Голова затуманивается, и я уже не думаю. Я действую.

Бью локтем Роджера Морриса по лицу. Его нос хрустит от удара, и он падает на пол,

выбивая из-под себя стул, и толкая стол на ребят, которые сидят впереди нас. Весь класс

смотрит, пытаясь понять что произошло. Пенелопа встает со стула, прижимая руки ко рту

в состоянии шока.

Теперь я их вижу.

Сиськи.

Преподаватель, чье имя я пока что не знаю, тащит меня вон из лаборатории за воротник и

сам лично провожает до кабинета.

– Всегда найдется кто-то, который обязательно устроит это в первый день школы, –

говорит он, толкая меня на деревянный стул перед дверью с табличкой «Директор».

Кабинет администрации высшей школы небольшой, полностью загруженный снующими

туда-сюда школьниками, желающими изменить свое расписание и учителями, с

бумажными стаканчиками из которых пахнет несвежим кофе и зажатыми папками под

мышкой, жалующимися на новый учебный год.

Я наблюдаю за входом как ястреб, ожидая, что сейчас с большей вероятностью ворвется

тот самый преподаватель, о груди, чьей дочери, я не могу перестать думать. Не теперь,

когда я ее заметил.

– Парень! – кричит Уэйн, шагая, как я и предполагал, позади своей дочери и ее нового

поклонника.

Смотря в пол, мне слишком стыдно, что бы смотреть в лицо Пенелопе или ее отцу,

особенно когда Пен начинает смеяться.

– Ничего нет ненормального в том, что бы защитить честь девушки, – вещает Тренер

Файнел. Его спортивные ботинки появляются в поле моего зрения. – Расскажи, что

произошло.

Я трясу головой, но все же поднимаю на него глаза. Он держит пакет М&М′s и все, что я

могу видеть, это желтая упаковка.

– У Пенелопы есть грудь, – бормочу я.

– А-а? Говори яснее, парень. Я ничего не понимаю.

Та самая девочка, которую я ужасно хочу поцеловать снова, стоит позади своего отца с

кривой улыбкой на губах, и мои глаза опускаются с губ на ее круглую грудь.

И я просто говорю это.

– У Пенелопы есть грудь!

Глава 10

Диллон

– Мы должны поговорить, – говорит отец, кладя обе руки на стол. – И я буду с тобой

откровенен.

Сидя напротив отца в его кабинете, я закидываю голову назад и смотрю вверх на

встроенный в потолок вентилятор, который кружит и кружит, кружит и кружит без

устали; позолоченная цепочка включения механизма звякает по стеклянной лампочке.

Прохладный, крутящийся воздух освежает мое разгоряченное лицо. Сегодня суббота и мы

с Пенелопой провели весь день в постройке песчаных замков на пляже и поедании

черничных ледяных рожков.

– Я не хочу занимать слишком много твоего времени сын, но мама получила очень

интересный звонок по телефону, пока ты был на пляже с девочкой Файнелов. После ээм, –

он кашляет, – того не простого случая в первый день школы, становится ясно, я слишком

долго откладывал этот урок.

– Что? – я выпрямляюсь и с вниманием смотрю на него.

Отец двигает свои очки в серебряной оправе глубже на нос и прочищает горло.

– Так... кто-то сегодня видел, как ты поцеловал Пен и позвонил нам, чтобы мы были в

курсе.

– О! – вжавшись в свой стул, я глотаю готовое выпрыгнуть из горла сердце, и перевожу

взгляд на ноги.

– На следующей недели тебя исполняется четырнадцать, поэтому то, через что ты сейчас

проходишь абсолютно нормально. У меня было, то же самое, в твоем возрасте.

Мои щеки горят обжигающе-красным.

– Я хочу извиниться перед тобой, если ты чувствуешь себя одиноким в этих изменениях,

Диллон. Мы с мамой всегда здесь для тебя, и я более чем уверен, что Риса может ответить

на любой твой вопрос касательно тела, если тебе неудобно или не комфортно обращаться

к нам. Она девочка, но она очень хорошая сестра и прошла свой пубертатный период в

раннем возрасте, кстати говоря.

Кажется, «Дантист» впал в небытие, выражение лица стало пустым, а его мысли сейчас

где-то далеко. Как будто он заново переживает тот неловкий случай, когда он оказался

совершенно беспомощным, когда у моей сестры впервые пришли месячные.