Пользователь Windows - Put istinnoy lyubvi gl Ann

бенгальским огнем, мерцающим розовым цветом.

– Высшая школа, это совсем другое, Ди. Даже в этом говеном городке, – Темная зола

падает с косяка. Риса томно закрывает глаза, и ленивая улыбка появляется на ее губах. – Я

слышала, что школа в Ниа Бэй закрылась. И ходят слухи, что они перекидывают всех в

Кастл Рейн.

Я зажег следующий огонек для Пен.

– И что? – спрашиваю я.

Моя сестра смеется.

– И что? Да эти ребята из резервации смутьяны, и с ними постоянно одни неприятности. Я

даже не представляю, придется ли им это по душе. Каждый день, целый час ехать с

родного города, чтобы добраться до школы. Вот так-то. Когда людям становится хорошо,

правительство ломает семьи и рушит жизни. Вот почему я говорю плевать на

администрацию. И я буду ходить в школу еще следующие пять лет, если захочу. Я ни у

кого спрашивать не буду.

Пенелопа делает перерыв в рисовании звезд искрами, чтобы скосить глаза под линзами

кобальто-синего отлива и крутит пальцем у виска, как будто Риса совсем ку-ку.

Запах скунса и мокрой травы тяжело повисает в воздухе, вытравливая аромат горячих

углей и крема от солнца. У меня припасен еще один бенгальский огонек в заднем кармане

брюк, но чем больше моя сестра затягивается, тем большую чушь она несет.

– Войны, – говорит Риса, понижая голос. – Они все там сговорились.

Я смотрю на Пен, она закрыла рот ладошкой, чтобы не рассмеяться.

– Какая еще война? – спрашиваю я.

– Все вместе взятые, – отвечает мне мисс «Паранойя». – Президент Клинтон распорядился

начать Вторую Мировую-2.

Тлеющие угольки падают с ее сигареты, и она ждет моей реакции, выдувая своим ртом

колечки из дыма. Я почти готов забросить Пен на плечо и унести отсюда, когда мистер

«Ультимативная теория заговора» зовет свою дочь.

– Ты бы лучше не стояла с этим странным парнем, – грохочет мистер Файнел со своего

двора, практически тряской отражаясь по земле под моими ногами. – Ох, парень, лучше

бы тебе не слоняться тут вокруг моей девочки!

– Президент Клинтон и его подослал, чтобы испортить твою жизнь, – смеется моя сестра и

сводит глаза в одну точку, когда очередной раз затягивает косяк.

Пенелопа бросает огонек и тушит его носком своей сандалии. Убирая свои затвердевшие

от морской соли волосы с лица, девочка с обгоревшими плечами быстро подбегает и так

же быстро чмокает меня в щеку, прежде чем испариться между деревьями без единого

слова.

Я трогаю себя по щеке в том месте, где она оставила поцелуй. Жар растекается по моему

телу, с кончиков пальцев на ногах, до конца каждой волосинки на голове.

– Теперь береги этот поцелуй, – говорит Риса. Она подмигивает, но выходит это двумя

глазами сразу.

Так что, она просто моргает.

Мама и папа чуют запах Рисы за километр, и зовут нас на переднее крыльцо, подальше от

соседской вечеринки.

– У тебя совсем никакого уважения к закону? – моя мама топает ногой. Ее светлые волосы

подпрыгивают. – Тебе совсем наплевать на свои легкие? Тебе есть вообще до чего-то

дело?

Рубашка моего отца с гавайским принтом в цветочек, застегнута на все пуговицы до

горла, как будто он латиноамериканец на каникулах. Его очки держатся на кончике носа,

когда он наклоняется ко мне и нюхает. Я делаю шаг назад с высоко поднятыми руками.

– Я не затягивался, – говорю я с улыбкой.

Моя сестра показывает мне фигу, и я сбегаю со ступенек, чтобы сесть рядом с Пенелопой

во влажную траву. Столы, стулья, барбекю и коптильни, все было убрано с улицы. Солнце

садится, но в воздухе все равно парит густой запах лета. Пенелопа сидит босая, и ее

грязные волосы убраны назад с лица и худой шеи.

Веснушчатые щеки горят красным, но на меня она не смотрит.

– Привет, – говорю я.

– Шшшш, – отвечает она. Пенелопа опускает свою руку ладошкой вверх на траву между

нами.

Все еще с ощущением поцелуя на моём лице от единственной дочери Уэйна, я наблюдаю

как он мчится по улице с хлопушкой и зажигалкой. Улыбка на лице Пен расплывается еще

больше, когда хлопушка вспыхивает как вулкан, разбрасывая серебряную и золотую

магму в воздух. Все это свистит и подпрыгивает, взрываясь гаммой цветов, которая

освещает уже темную улицу. Освещая белыми огнями лица моей семьи и Пен, все это так

же быстро тухнет, как и начиналось.

Но мистер Файнел тут затем и есть, чтобы заменить эту хлопушку на другую, которая

снова разрушает ночь вспышкой света. Между интенсивными ослепительными