Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

таки я решил купить это место и почему счел необходимым приводить его в

порядок самостоятельно? Бóльшая часть жизни позади, любой физический труд

начал даваться мне все тяжелее и, как правило, перестал вызывать особый

энтузиазм. Иногда казалось, что работа не продвигается, а, наоборот, все

становится только хуже, не говоря уже о нанесенном вандалами уроне. Когда я

вырезал в старой штукатурке отверстия для новых розеток, она большими

кусками отваливалась со стен. А в комнате на первом этаже штукатурка,

нанесенная на сетку на потолке, и вовсе рухнула, подняв облако пыли, когда я

попытался отодрать приклеенные к потолку полистирольные плитки. Все

изготовленные мной новые окна были разбиты, и мне предстояло заново их

стеклить, а теперь к ним добавилось еще и одно из мансардных окон на крыше. И

вообще, если я когда-нибудь и закончу с ремонтом, что я буду делать тогда?

Пришлось признать, что я делаю все это не просто чтобы доказать: несмотря на

преклонные годы, я способен справиться с подобной работой, но и для того, чтобы

по возможности отсрочить будущее. Словно если я как следует намучаюсь сейчас,

то каким-то волшебным образом смогу избежать мучений в дальнейшем. Словно

работа, необходимая для приведения этого места в порядок, была своего рода

искуплением, мирским аналогом самобичевания, которое встречается во многих

культурах (например, среди жителей Тибета, которые ползают на четвереньках

вокруг горы Кайлас в Гималаях). Вместе с тем я ощущал некоторый стыд за то, что

пытаюсь задобрить судьбу, ремонтируя дом, – не самое полезное занятие, если

учесть, сколько в мире бед и страданий. А возможно, я попросту мазохист,

которому нравится привлекать к себе внимание. Что ж, я всегда был еще тем

показушником.

Одолеваемый этими гнетущими мыслями, я приблизился к дому. Но стоило мне

увидеть его, как все сомнения – точно так же, как и во время первого визита

сюда, – отпали. Я смотрел на одичавший сад и старые кирпичные поилки для

лошадей: перед ними лежал безмятежный канал, а позади них – озеро, на одном

из берегов которого росли ивы. Пара лебедей была тут как тут: они казались

ослепительно-белыми на фоне темной воды. За ними виднелся увядший с

наступлением зимы камыш, а чуть дальше – железнодорожные пути: ребенком я

не раз наблюдал, как по ним мчат паровозы.

Когда я зашел в дом – во тьму, потому что разбитые окна были заколочены

досками, – лучи света из дверного проема упали на блестящие осколки стекла,

разбросанного по всему полу и хрустевшего под ногами. Впрочем, меня это

больше не беспокоило.

Я восстановлю это скромное, но прекрасное жилище. Я изгоню из него дух

мертвого старика и выброшу весь оставленный им хлам. Посаженные мной

яблони и грецкий орех зацветут. Я развешу по деревьям скворечники и смастерю

домик для совы вроде того, что когда-то повесил в девонском лесу – на старом

дубе у живой изгороди.

Я оставлю после себя чудесный дом, который обязательно принесет кому-нибудь

радость.

Я решил установить высоко на стенах дома прожекторы с датчиками движения, а

также камеры видеонаблюдения: с вандалами и ворами надо было что-то делать.

Для этого пришлось бы взбираться вверх по лестнице вплоть до свеса кровли. Не

могу сказать, сколько стариков, упавших с лестницы и сломавших шею или

получивших серьезную черепно-мозговую травму, я повидал, пока работал в

больнице: сбился со счета. Даже падение с высоты одного-двух метров может

оказаться смертельным. К тому же существует прямая связь между травмами

головы и преждевременным наступлением деменции. Для начала я просверлил в

стене ряд отверстий, в которые вставил болты с кольцами наподобие тех, что

используют альпинисты, и привязал лестницу к кольцам. Надев страховочный

пояс, я с помощью карабина закрепил его на лестнице. Вот таким образом я и

устанавливал прожектора и проклятые видеокамеры, орудуя огромной дрелью,

которой проделывал в стенах дома штрабы под кабели.

Когда я работал, кто-то зашел во двор. Я спустился с лестницы. Передо мной стоял

мужчина моего возраста с золотистым ретривером. Тот с удовольствием

исследовал одичавший сад, пока мы разговаривали.

– Я жил здесь в детстве, лет шестьдесят назад, – объяснил он. – Это было в

пятидесятых, еще до того, как здесь поселился Деннис, рабочий канала. Мы с