Марш Генри: Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

свесится наружу, извещая о моей кончине.

Тем, кто верит в загробную жизнь, сложнее. Должны ли мы вытерпеть

предсмертные муки, чтобы заслужить место на небесах? Должна ли душа

перенести болезненное рождение, чтобы пережить тело, а затем вознестись на

небеса? Избавляют ли мучения при жизни от страданий после смерти? И рискуют

ли те, кто отказался их терпеть, попасть в ад или застрять на Земле в обличье

призрака? Является ли быстрая и безболезненная смерть нарушением неписаных

правил? К счастью, я в загробную жизнь не верю, и единственная моя цель –

умереть спокойно. Когда придет час, я хочу поскорее со всем покончить. Я не хочу, чтобы мои муки продлевали и чтобы за мной ухаживали в хосписе люди,

желающие обрести цель в жизни за счет моих страданий.

Единственный смысл смерти в том, чтобы достойно прожить свою жизнь и ни о

чем не жалеть на смертном одре. Если эвтаназию узаконят, те из нас, кто захочет

избежать бессмысленных страданий и спокойно уйти из жизни, смогут открыто

обсуждать этот вопрос и самостоятельно выбирать свою судьбу, а не полагаться на

ее волю. К сожалению, мы слишком часто избегаем подобных вопросов и прячем

голову в песок, как сделал и я в начале медицинской карьеры, когда не решился

поговорить с человеком, умиравшим у меня на глазах. Мы ведем себя так, словно

предпочитаем умереть в унизительных условиях, вместо того чтобы признать

неизбежность смерти и посмотреть ей в лицо.

* * *

Очередная аневризма. Я немного волнуюсь и в то же время горжусь тем, что по-

прежнему выполняю такие сложные операции, что я могу потерпеть неудачу, что

меня еще не списали со счетов, что я могу принести пользу. Каждый раз, моя руки

перед операцией, я чувствую страх. Почему я продолжаю мириться с ним, хотя в

любой момент могу распрощаться с нейрохирургией? Частичка меня рвется

сбежать, но, вымыв руки, я надеваю хирургический халат с перчатками и иду к

операционному столу. Ординатор вскрывает пациенту голову, однако мое

вмешательство пока не требуется, и я сижу на стуле, прислонив голову к стене.

Руки в перчатках я держу перед собой на уровне груди ладонями вместе, будто

молюсь, – типичная поза для хирурга, готовящегося приступить к работе.

Операционный микроскоп, склонив длинную шею, тоже ждет своей очереди

рядом со мной, всегда готовый услужить. Не знаю, сколько еще я буду

чувствовать, что полезен здесь, и не знаю, вернусь ли сюда еще когда-нибудь, но

пока, судя по всему, во мне нуждаются.

На улице жарко. Дождя давно не было, и воздух пожелтел от пыли и выхлопных

газов. Смог настолько густой, что не видны даже близлежащие холмы. С каждым

годом экология становится все хуже. Что касается восхитительных снежных

вершин Гималаев, то их словно никогда и в помине не было. Говорят, площадь

ледников сокращается быстрее, чем утверждали самые пессимистичные

прогнозы. В не столь отдаленном будущем все местные реки пересохнут.

Я погружаюсь в дрему, думая о том, как сильно хочу вернуться домой. Я

вспоминаю домик смотрителя шлюза. Мысленно обхожу одичалый, заросший сад.

На яблонях только что начали распускаться крохотные почки, и я вижу плотно

скрученные розово-белые лепестки, которым не терпится попасть в этот мир.

Идет дождь, в воздухе пахнет весной. От дождя на водной глади озера появляются

миллионы маленьких кругов. Два лебедя тут как тут – величаво проплывают

мимо зарослей камыша.

Я обязательно смастерю домик для совы и повешу его на берегу озера, выбрав иву

повыше. А по ночам я буду пускать в дело совиный манок, купленный недавно.

Кто знает, вдруг удастся убедить какую-нибудь сову обосноваться в домике?

Сорняки снова начали отвоевывать территорию в саду; я достану с полки

справочник по диким цветам, чтобы запомнить название каждого растения.

Между кирпичами, которыми выложен пол старого свинарника, и между

булыжниками напротив лошадиных поилок опять появляется трава. И это после

того, как я потратил столько усилий на борьбу с ней! Возможно, редкий вьюнок,

полюбившийся сборщикам трав, тоже будет здесь. Я привезу ульи из лондонского

сада и стану наблюдать, как пчелы покидают их, изучая свое новое пристанище, и

возвращаются обратно с ярко-желтой пыльцой на лапках. Может быть, я куплю

небольшую лодку и возьму свою внучку Айрис на прогулку по озеру, когда она