Ахто Леви - Улыбка Фортуны

— Вика, познакомься, — сказал Сутулин сухощавой дамочке с резко подведенными глазами. — Очень интересный человек. И сообрази пообедать.

— Виктория, — сказала дама басом, слегка прикоснувшись лакированными ногтями к ладони Серого. Она тут же исчезла. Зато появилась средних лет женщина в белом фартуке, постелила скатерть на стол. Виктория, как выяснилось — Викторовна, расставила крошечные рюмочки, а затем появилась и еда.

За подобным столом Серому в жизни никогда раньше сидеть не приходилось: здесь было очень много орудий для еды — тарелочки в два этажа, ножи и ножички, вилочки, крючки-дрючки. Назначения всего он так и не понял. К тому же орудий еды на столе оказалось куда больше, чем самой еды.

Уселись за стол, наполнили наперстки, традиционно вздохнули и выпили за здоровье Виктории Викторовны. Затем Сутулин, иронически улыбнувшись, сказал:

— Викочка, в лице этого человека ты видишь историческую личность, потому что он продукт...

И Сутулин пересказал жене свои рассуждения на моральные темы, анализируя положение с преступностью в Советском Союзе, в Америке, а затем и в Италии. Его речь пестрела сравнениями: «у нас»... «у них...», длилась довольно долго и свелась к тому, что «у них» там все еще существуют мафии, синдикаты, кланы, которые режут, вешают, насилуют, а у нас в гостях сидит осколок изничтоженной преступности, вещественное доказательство общественного прогресса. Виктория Викторовна в это время обстоятельно изучала Серого. Когда Сутулин сделал передышку, она перевела разговор:

— А скажите, это страшно ночью в чужую квартиру входить? Вот, например, в нашу квартиру как лучше всего забраться? — И, не дожидаясь ответа, стала просить: — Расскажите, пожалуйста, что-нибудь интересное.

Глаза ее загорелись жаждой услышать... Что? Конечно же, что-нибудь страшное, чего не услышишь ни в очереди за мясом, ни в поликлинике, ни от мужа, ни от домработницы. «Ладно, — решил Серый,— чесану им застольную историю, пусть себе смакуют».

— Если не возражаете, — сказал он, — я вам расскажу об одном побеге. Только рассказчик я не ахти, так что...

— Ничего, ничего, — в один голос ободрили его Сутулины.

— Не входя в подробности,— начал Серый,— бежали мы втроем. Собственно, история эта даже не о том, как мы бежали, а о том, как мы там одного слопали. Извините... скушали.

— То есть, как слоп... скушали? Кого? — также в один голос спросили Сутулины.

— Да Андрюшку Жирного. Это его кличка была. Он и на самом деле жирный был, мы его потому и прихватили. Итак... Бежали мы втроем: Гришка, друг стало быть, Андрюшка и я. Дорога предстояла дальняя, а с харчами плохо, и попробуй их нести, когда за тобой погоня. Тяжело! А тут удобно — харч сам бежит рядом.

Глаза супругов предельно расширились. Но Серый увлеченно продолжал. У него было железное правило: если уж рассказывать, так с увлечением.

— На третий день Гришка мне говорит: «Ты гляди, похудел он как, зараза! Чего это он так быстро доходит, как думаешь? Наверное, кончать надо, не то от него одни кости останутся, что тогда жрать будем?»

— Может, не надо больше, а? — робко попросила побледневшая хозяйка дома.

Сутулин воскликнул:

— Неужели вы че-че-ловека слоп... съели?

— А что,— продолжал Серый невинно.— Не сразу, конечно. Сначала половину, что там помягче, остальное с собой взяли.

Виктория Викторовна побледнела совсем. Сутулин произнес:

— Гм-гм!..

Серый почувствовал себя отомщенным и за «продукт», и за тощую селедку и решил, что все-таки бессовестно пугать людей. Поэтому он объяснил Сутулиным, что пошутил, хотя вообще-то в арестантской среде, особенно на севере, такие легенды очень распространены, и что ему лично один вор рассказал, будто в одном побеге в тундре, когда кончились продукты, три вора, понимая безвыходность положения — или всем погибать от голода или одному, — по-справедливому бросили жребий и того, кто вытянул несчастливый, съели.

— Что же касается вашей квартиры, — сказал он еще, — сюда лучше всего забраться через двор, имея в кармане ключ. Но если такое случится, вот вам совет: не дорожите барахлом, придет грабитель — бессовестный, антигуманный элемент, и если вы начнете защищать шмотки, он отнимет у вас и жизнь. А жизнь, сами понимаете, дороже самого лучшего барахла.

Простились Сутулины с ним сухо, а через несколько дней Серого вызвал новый директор базы и вежливо сказал, что работа на базе — сезонная и в настоящее время необходимо сократить штаты. Постоянных рабочих сокращать он не может, поэтому придется уйти Серому. А осенью, когда, наоборот, будут расширять штаты, его снова примут, потому что работник он будто бы неплохой и зерно не ворует.