Ахто Леви - Улыбка Фортуны

Послышался громкий разговор, беззаботный молодой смех, и опять по вагону загромыхали шаги. Тут же тихо, как тень, появился Петро и крикнул:— Кто идет?!

Шаги и голоса замерли, из чего можно было заключить, что это, должно быть, «свои».

Петро осветил прибывших. Перед ними стояли два совсем молодых и мокрых от дождя парня. Один — в обыкновенном дешевом костюме. Зато другой... Лет семнадцати, светловолосый, широкоплечий, он был одет в широчайшие штаны и куртку, похожую на фрак. Верхнюю губу его покрывал темный пушок, левую половину лица украшал здоровенный синяк. Он стыдливо отворачивался от спички, которой Петро освещал их, и его приятель объяснил:

— Он стеснительный.

Оба они были пьяны. Уложили их спать — места всем хватало. Но Серого злило, что обнаруженную им щель так запросто находили все кому не лень.

Пытаясь уснуть, прислушиваясь к пьяному шепоту юнцов, он почувствовал дикий приступ злобы. Какого черта, спрашивается, шляются эти тут по вагонам? Общество ведет борьбу с ворами, с профессионалами, такими, как Петро, например, но это еще полдела. «Честного» вора не стало, а вот такие «кильки», как выражается Рыжий, «желторотики», которые о «законе» и не слышали, шляются по вагонам пьяные. А где их мамы и папы? Небось в институтах заседают, на собраниях или дома кофеек пьют и беседуют насчет того, в какой из западных

стран меньше хулиганства и больше воровства, или наоборот, и что говорят ученые-криминалисты по этому поводу. Дискутируют!

На практике же простой милиционер эти проблемы решает, за теоретиков и родителей отдувается, и пить ему кофеек совершенно недосуг.

Серый представил себе молодого, здорового и беззаботного франта с синяком уже немолодым, уставшим, он даже по-своему набрался мудрости, но жизнь промотал, потерял ее, как Петро. Эти ребята еще молоды и сильны, они еще не устали. Им сейчас нужна разрядка физической энергии, нужен бокс, бег, самбо, танцы. Им так же, как когда-то Серому, нужны приключения — все равно какие и во имя чего. Потом... Уже потом человек начинает крепнуть умом.

А сейчас... Можно пугануть их тюрьмой, сказать, что в тюрьме плохо. Но что толку от этого? Тюрьма тому, кто в ней не был, неведома. Но «желторотики» слыхали, что в тюрьмах находятся «отчаянные» люди, вот этих-то «отчаянных» и хочется посмотреть. Понимали бы они, что тюрьма — вне времени и поэтому страшна, знали бы, что из себя представляют «отчаянные» люди... Вот это и нужно им каким-то образом показать, рассказывать об этом — бесполезно. И пусть Серый сам только что выскочил из тюрьмы, он — человек и не может не думать о судьбе этих юнцов. Он просто обязан дать этим молокососам надолго запоминающийся урок, пусть узнают, кто такие «отчаянные» и романтические люди, ночующие в пустых вагонах. С этим решением он встал, подобрал короткую доску, оставленную, наверное, кем-то из вагоноремонтников, и, подойдя к спящим юнцам, принялся нещадно лупить их. Они вскочили и дико заревели с перепугу. Появился Петро, и Серый ему коротко объяснил свои педагогические раздумья. Пока он был занят этим, желторотых как ветром сдуло. Насмеявшись, они с Петро легли снова, и теперь Серый заснул мгновенно.

Но эта ночь не была предназначена для отдыха. Вдруг ребра Серого ощутили ритмичный перестук колес на стыках рельс, до сознания дошло: «гостиницу» угоняют! Караул! Соскочив, он схватил в охапку одежду и ботинки и помчался на тамбурную площадку. Петро здесь не оказалось. Он крикнул в вагон: «Петро!», но ответа не последовало. Побежал искать — не нашел. Вспомнил его слова: «А утро нас в разных местах поймает»... Ушел, видно, раньше.

Прыгать пришлось на ходу, дорога была каждая минута: поди знай, куда уже занесла тебя эта чертова «гостиница». Обошлось все благополучно. Тут же на рельсах под дождем со снегом оделся и потопал обратно, в город. За час дошел. Дождь перестал, рассвело, и настроение улучшилось. Отдохнуть и согреться решил в бане.

Маленькие успехи

В тот же день Серого разыскал Карась, который сообщил, что искал его всюду, потому что нашел для него временную работу. Недалеко от пивнушки Барабана, на углу, стояла будка чистильщика обуви — старого инвалида дяди Вани. Серый с Карасем нередко там торчали, миролюбиво перебраниваясь со стариком, любителем пошутить, иногда вином его угощали, а иногда важно восседали напротив него на сиденье и позволяли почистить себе ботинки.

Дело у дяди Вани шло не очень бойко, слишком он увлекался международным положением и вообще политикой. Он целый день читал газеты, от доски до доски прочитывал все центральные, и клиента замечал только тогда, когда тот, уже взгромоздившись на сиденье, совал ему под нос свою ногу. Зарабатывал, конечно, не шибко. Зато спроси у дяди Вани про международную ситуацию, объяснит детально.