Свен Хассель - Блицфриз

Старик разрезает его обмундирование. На груди и животе нет никаких следов ран.

— Кончай щекотаться, — говорит со смехом Порта. — Не могу выносить щекотки.

Старик проводит по его телу искусными пальцами. Смотрит на меня, потом на бедро Порты. Вид жуткий. Приходится истратить почти все наши пакеты первой помощи.

К нам спрыгивает Мозер.

— Чем вы тут, черт возьми, занимаетесь?

Обер-лейтенант видит Порту и умолкает. Губы его дрожат. Он близок к нервному срыву. Кладет автомат и проводит рукой по буйным рыжим волосам Порты.

— Ничего страшного, товарищ. Теперь отправишься в госпиталь в Германию и, может быть, сможешь остаться на гарнизонной службе до конца войны. Как только вернемся к своим, я представлю тебя к Железному кресту первой степени. Если хочешь стать унтер-офицером, то станешь.

— Нет, спасибо, — застенчиво улыбается Порта. — Железный крест — это хорошо, но гарнизонная служба не по мне. Что будет без меня со вторым отделением? Чего доброго, умрут с голоду!

Я вытаскиваю из снарядной воронки Легионера и Профессора.

— И они тоже, — стонет обер-лейтенант. — Хоть кто-то из нас выйдет отсюда живым?

Мы идем дальше, Малыш несет Порту на плечах. Старик волочет Штеге, Мозер заботится о Профессоре, а я — о Легионере.

Когда мы отошли уже далеко, я обнаруживаю, что забыл в воронке автомат. Нужно вернуться за ним. Возвращаться без оружия слишком рискованно. На потерю конечности не обратят внимания, но за потерю оружия поплатишься головой. Я передаю Легионера Барселоне и ползу обратно через проходы, которые мы проделали в проволочном заграждении. Внезапно я теряю направление. Меня охватывает истерика, будто зеленого новобранца. Я оказываюсь посреди минного поля. Прямо передо мной две соединенные мины. Коснись одной из них, и взорвутся сотни соединенных с ней. Чувствую ледяной холод. Какое-то время лежу тихо, как мышь. Если коснусь одной из мин, от меня не останется даже пуговицы. Я в ужасе молюсь Богу.

Потом осторожно ползу назад, оставив на столбе проволочного заграждения половину шинели. Подползаю к одной из воронок и в последний миг обнаруживаю, что там устроена сталинская западня. При свете ракеты вижу, как там поблескивают воткнутые в землю штыки. Если б я скатился вниз, они пронзили бы мое тело.

Чуть позже я попадаю в ловушку из колючей проволоки. В нее заползаешь, но выползти обратно не можешь. Слава Богу, у меня есть кусачки. За это нужно благодарить Порту. Подношу их к проволоке. Если она под напряжением, я умру в дожде голубых искр. Закрываю глаза и сжимаю ручки. Проволока лопается, хлестнув меня по лицу. Колючки глубоко впиваются. Я почти не чувствую этого. Я хочу только выбраться из ловушки. Я здесь легкая добыча. Если Иван заметит меня, то изрешетит пулями.

Я освободился. Выползаю в отверстие, но до сих пор не знаю, где нахожусь. Часто взлетающие ракеты не позволяют встать. Я ползаю кругами. Потом замираю и пытаюсь успокоить нервы. Стараюсь сориентироваться по артогню, но не могу разобрать разницы между звуками выстрелов и взрывов.

Внезапно очень близко от меня начинает строчить «максим». Я едва не выполз на русские позиции. Здесь такое часто случается. Солдат с надеждой ползет к траншее и обнаруживает, что попал прямо в руки противнику.

Я уже готов на все махнуть рукой, когда вдруг нахожу автомат. Он не мой, но такой же. Быстро ощупываю кобуру, там ли пистолет.

Мозер устраивает мне взбучку, когда я возвращаюсь к отделению после почти часового отсутствия.

— Где ты был, черт возьми? Еще минута, и я бы списал тебя!

Пусть себе беснуется. Через несколько минут мы будем у своих. Нам отчетливо видны траншеи. Сразу за опушкой. Уже недалеко!

Порта без сознания. Его тазобедренный сустав вывернут, и к ноге привязали карабин для поддержки. Малыш думает, что ему поставят серебряное бедро, и тогда ему будет что отдать в заклад, если окажется на мели.

Легионер просит пить. Мы кладем ему в рот снег.

— Пошли, — негромко говорит Мозер. — Последнее препятствие!

Клокдорф поднимается первым. Бежит вперед вместе с кавалеристом, который любит наблюдать за повешениями. Ноги их, кажется, едва касаются снега, они явно хотят преодолеть последние несколько метров одним рывком. Ничего не получается! Клокдорф забегает на минное поле. Взрыв швыряет его тело высоко в воздух, оно падает, взрывает другие мины, и так несколько раз. У кавалериста отрывает обе ноги. Когда мы подбегаем к нему, кровь уже вытекла из его тела до капли.