Владимир Шуля-Tабиб - Записки отставного медицин-майоре

Ротшильд! И драные солдатские маскхалаты тоже, конечно, из гардероба эмира бухарского, никак не меньше.

- Командир! - по-русски спрашивает чернобородый худощавый мужичок в

потрепанном, но чистом халате. - А у тебя сколько жен?

Комбат поперхнулся, но справился с растерянностью, ответил с достоинством:

- Одна, конечно.

- Так какой же ты богач, если только одну прокормить можешь? Я бедный, и то у

меня две! Ты нищий!

- Это я нищий? - возмутился комбат. - У меня в Ташкенте квартира - четыре комнаты!

Ох и врет, собака! Мы ж рядом живем - не в Ташкенте, а в Азадбаше, такой же дыре, как этот кишлак! И не четыре комнаты, а всего лишь две, и те смежные.

- Так ведь глины вокруг вон сколько! - смеется афганец. - Я могу и десять комнат

построить, только зачем они мне?

- А у меня машина есть! - не сдается комбат. - "Жигуль"

называется!

Опять врет: стоит у его крыльца задрипанный мотороллер "Вятка". Впрочем, мы

всегда врем "для пользы дела". Видимо, дело у нас такое - правда ему во вред.

- Га, зачем мне в горах машина? А сколько у тебя земли, овец? - Земли? - не понял

комбат. - Какой земли? Я же не крестьянин, а офицер. И овец у меня нет. Мне деньги платят, и все, что мне надо, я покупаю.

- Афганским офицерам тоже деньги платят, так они землю покупают, овец, коней, верблюдов. У тебя ничего, совсем ничего нет? И жена одна? Мулла говорит, что ты на все

деньги, наверно, водку покупаешь, да?

Это уже теплее. Впрочем, афганец этот не знает, что в нашей богатой стране офицер

получает меньше офицера нищей Афганщины. На водку-то кое-как хватает, но насчет овец...

И сраженный, но не сдавшийся комбат пускает в ход последний козырь, то бишь

меня: аз есмь представитель бесплатной медицины.

Настороженно разглядывают меня

эти люди, потихоньку отодвигаются от греха подальше: по их понятиям, бесплатно могут

только отравить.

Наконец в толпе происходит какое-то движение, на авансцену выдавили какого-то

сморщенного нищего дедка - ему, дескать, терять нечего, пусть рискнет для общества.

Дед робко идет ко мне, показывает знаками, что у него болит живот, изжога, отрыжка, я киваю, пальпирую - словом, налицо гастрит.

Вылечить его я, конечно, не в силах, но боль снять можно. Наливаю мензурку

новокаина, дед обреченно оглядывается, вздыхает (перед смертью!), пьет, ложится и шепчет

какие-то молитвы - изготовился предстать перед Аллахом.

Минут через десять замолкает, неуверенно щупает живот и удовлетворенно-радостно

лопочет - жив, мол, и не болит, выздоровел!

Вмиг вся толпа возле меня. Все - больные, у каждого есть какая-то болячка, каждому

хочется немедленного исцеления - табиб даст волшебное лекарство, шурави табиб все умеет.

У меня всего лишь одна сумка, четверть часа - и она пуста. У большинства -

хроническая дизентерия - чем, скажите, я могу им помочь? Разве что увесистым русским

матом, да и то мысленно. Комбат, узнав о дизентерии, сразу же садится на любимого

конька.

-У вас все болезни от грязной воды! - вещает он со своего амвона. - В ней плавают

такие ма-аленькие, ну совсем маленькие животные, микробы они называются. Вот от них все

болезни!

Народ здесь сугубо практический: кто-то сбегал за кувшином, зачерпнул из

ближайшего арыка воды, все сгрудились, рассматривают и так, и эдак - нет животных! Все

ясно: шурави, то есть русский, врет.

- Да вы не поняли! Док, как объяснить им про микроскоп?

- Специальная трубка с увеличительными стеклами.

- Вот! - радостно подхватил комбат. - Такая труба, а в ней увеличительные стекла!

Они же, микробы эти проклятые, такие маленькие, меньше пылинки!

О чем-то посовещавшись, два афганца бегут к дому, через минуту приносят

старинный китайский бинокль - бронзовый, с одной-единственной линзой, остальные

разбиты. Биноклю лет сто, не меньше.

Самые зоркие поочередно подходят смотреть сквозь стекло на воду - животных нет!

Говорить больше не о чем. Шурави всегда врут.

И в сущности они, к сожалению, правы. Мы не только им - себе врем. Лейтенант врет

майору, майор - полковнику и так до самого верха. Там, на Олимпе, наша брехня

приглаживается, причесывается, фильтруется и водопадом обрушивается на наши же головы.

И сама собой вылезает ассоциация: некто в Кремле держит в руках вот этот древний

бинокль и сквозь единственную линзу пытается разглядеть нас.

Шурави всегда врут.

... Как всегда, неожиданно приехал Пашка - на "Запорожце" с ручным управлением.