Владимир Шуля-Tабиб - Записки отставного медицин-майоре

Из самого Краснодара. Ну, гусар! Вывалился, шкандыбает ко мне - маятник на костылях.

- Вовка, отгадай загадку! - издали вместо приветствия кричит он. - Безногий на ногах

и импотент с метровым х... А? Хорош автопортрет?

И рот до ушей, хохочет, зараза.

- Сам придумал?

- Сам! - гордо ответил Пашка. - Слабо тебе так-то!

- Слабо, - согласился я. - Пошли в апартаменты, у меня в холодильнике вроде что-то

осталось.

- Отставить, Володенька, сегодня ни-ни.

- Дивны дела твои, господи! - изумился я и втайне даже обрадовался: предстояло

суточное дежурство, пьянка была бы совсем некстати.

- Сначала дела, - пояснил Пашка. - Я в бизнес ударился, а тут кое-какие сделки

наклевываются, усѐк?

- Ты - и бизнес?

- А что я, пальцем делан, что ли? Кое-что и мы умеем.

- И чем спекулируешь?

- Чем придется, - спокойно ответил он. - Но это только при случае, а вообще-то бизнес

у меня производственный.

- Ага, понятно, - кивнул я, хотя ровно ничего не понял.

- Понимаешь, какое дело: собралось десяток толковых парней, мастера на все руки, стали мебель делать не хуже румынской, а их хлоп! То налогом по башке, то рэкетирам

долю отдай, то взятку чиновнику - хоть закрывайся. А тут я. Выбирайте, говорю, меня в свои

президенты, я хоть ничего делать не умею, но от этих напастей вас избавлю. Подумали, подумали - избрали. Ну, сам понимаешь, я- то не с бухты-барахты предложил. Рэкетиров я

давно знал - свои же ребята, афганцы, они ко мне всей душой. Только заикнулся, что это

теперь мое хозяйство - всѐ, никаких вопросов, еще и от других охраняют. Ну, а с властями

по-иному: форму нацепил, костылями грохнул - что ж вы, вашу в бога- душу-семь звезд-

Большую и Малую Медведицу мать! В Афгане не добили, так здесь задушить хотите? Что я

вам должен? Какие налоги с инвалида первой группаы? Не знаю, с испугу, нет ли, только

отступились они, никаких налогов. Вот так и живем. Ребята дело делают, деньгу

заколачивают, а я при них вроде главного пугала. Им выгодно, и мне директорская зарплата

идет, так что и на экономку хватает, бабуля одна хозяйство ведет. Ты сегодня в ночь?

- Да, на сутки.

- Значит, гуляем послезавтра. Много наших здесь?

- Не очень. Сокращение, многих демобилизовали. Кто мог, поуезжали на родину.

Терентий уехал, Мишка Щербинский...

- Зови всех, кто есть, - перебил он. - Мне еще покататься надо. Пока!

- Будь.

- Да, возьми у меня в багажнике ящик водки и рюкзак с провиантом. Отнеси к себе.

Гулять где будем - у Сереги?

- Как всегда.

...Где ты, кабульский подполковник? Все еще готов "помочь"? - Тройка, на вызов!

Тройка!

- Слушаю, Аллочка, - подошел я к диспетчеру.

- Михалыч, вызов повторный! Была там доктор Агеенко. Вот ее карта и

кардиограмма.

- Давно была?

- Часа четыре назад.

- Ладно, пиши - принял, - кивнул я, разглядывая ЭКГ. Параксизмальная тахикардия, пульс двести - может быть и инфаркт на фоне пароксизмалки, так сходу и не разберѐшь...

Стоп, что за хреновина? В карте-то пульс 72, в лечении вообще ерунда какая-то, ничего

антиритмического нет, а на ЭКГ пульс 200. Значит... значит, ни фига эта докторесса в ЭКГ

не смотрела, да и больного так же! Это ж надо - в упор не видеть такой тахикардии!

Пока наша колымага, скрипя всеми своими ржавыми костями, трясется по окраинной

улице, вспоминаю: Агеенко ведь онколог и ни хрена в нашем деле не смыслит. Ей два года

до пенсии, пожалело начальство старушку, перевело на повышенный оклад. Да если б ее

одну! Тетка-то она хорошая, душевная, большая мастерица по всякого рода соленьям, грибки

у нее - пальчики оближешь. Только вот беда - не умеет думать быстро. А здесь же не

раковый корпус, здесь у тебя на размышление секунды! У космонавтов, надо полагать, тоже

зарплата немалая - вот бы в их команду престарелых офицеров! Так сказать, из гуманных

соображений.

Ну ладно, приехали. Судя по карте, больному семьдесят два, один инфаркт уже был

два года назад.

Знаете, у меня какое-то особое отношение к таким вот старикам. Детям и внукам они

уже изрядно надоели ( бесконечно болеют, мешают пить-гулять, всем недовольны, покой им

подавай!) Помер - и слава Богу! Они чаще всего кроткие, тихие, как пришибленные. И мне

больше всего хочется во что бы то ни стало вытянуть их, вопреки чаяниям их милых

детушек.

Ну, смотрите сами: лицо бледное, холодный пот, не шевелится, губы, мочки ушей, крылья носа - синие. И называется это кардиогенный шок, работы часа на два.