Unknown - SergeiMinaev-MoscowLoveNot

Монахи с матом машут кольями, бегут его спасти, А бог глядит, что дело плохо, и кричит «пусти пусти!»

Борис Гребенщиков. Древнерусская тоска

Сижу в «Куполе» на Новом Арбате. Обстановка на

пряженная. На семерых гостей примерно двенадцать

охранников. Хотя я могу ошибаться. На охранников

тут похожи все. И официанты, и гардеробщики, и

собственно гости. Стоят, сидят, слоняются и посто

янно буравят окружающих свинцовым взглядом.

Ощущение такое, будто ты в рентгеновской машине, просвеченный до костного мозга. Я даже воды бо

юсь попросить — вдруг это не метрдотель, а стар

ший группы?

Решаю умирать от жажды, пока не придет Раш

пиль. В него то точно стрелять из за стакана воды

164

Сергей Минаев

побоятся. Краем глаза отмечаю пару известных чи

новников, троих депутатов от КПРФ, еще кого то из

тех, что живут в телевизоре. Интересно, зачем Раш

пиль назначил мне встречу именно здесь? Он вроде

человек не публичный. Может, уверовал на склоне

лет? Название то высокодуховное, практически пра

вославное. «Купол»... и вместе с тем, что то есть от

цирка. И в имени, и в атмосфере. А хотя, в Париже

есть такая кафешка знаменитая. Там еще с двадца

тых годов прошлого века богема тусовалась...

Отмечаю движение у гардероба. Ленивым шагом, будто мусор идут выбрасывать, в зал проходят трое

поджарых молодцев, оглядывают столы, персонал.

Один возвращается к выходу, двое других остаются

подпирать колонны.

Наконец заходит Рашпиль, весьма странно одетый.

Лаковые туфли, подобные тем, что носят под смокинг, черные брюки и черный пиджак без лацканов, отде

ланный желтыми кистями. Что то подобное я видел

на фотографии то ли Мао, то ли барона Унгерна. Весь

этот наряд резко контрастирует с простецким лицом

Рашпиля.

Здороваемся. Рашпиль садится, отдает свой теле

фон охраннику, жестом показывает, что мне следует

сделать то же самое.

— Слушают? — интересуюсь я.

— Да кто ж их знает, Вова! — Рашпиль лезет во

внутренний карман пиджака, достает платок, сморка

ется. — Может, слушают, а может, и нет. Они же те

перь на нанотехнологиях помешаны. Интернет, блоги, сайты, этот... как его? Который у каждого теперь...

Москва, я не люблю тебя

165

— Твиттер, — подсказываю я.

— Во во. Твитырь. Они теперь в нем и жрут, и

срут, и модернизацией занимаются. Зайдешь в этот

ваш интернет, а там... ебать. Заводы строятся, кос

мические корабли взлетают, мосты, дороги, машины

новые. Террористов стреляют, коррупционеров сажа

ют. Ну, все только на фотографиях, конечно.

— Вы, Алексей Михайлович, какой то политизиро

ванный стали. В курсе дискурса, так сказать.

— Да какой там! — отмахивается он. — Просто

люди всякий стыд потеряли, про понятия я даже не

говорю. Чиновники, к примеру, оборзели так, что

прям бери «калаш» и клади всех поголовно. И глав

ное — каждого есть за что. — Он наклоняется ко

мне и говорит шепотом: — Скоро Царь колокол и

стул президента продадут, точно тебе говорю! Если

еще не продали.

— Что то на вас не похоже, — улыбаюсь я, — дав

но ли вас проблемы вороватых чиновников волнуют?

— Водки принеси, — командует он подскочивше

му официанту. — Будешь?

Отрицательно верчу головой.

— А, ну да. Ты же у нас эстет. Водку, как простые

люди, не пьешь. Весь в отца. Значит водки, двести.

Салат с крабами. Краб здесь проверенный, — кива

ет он в мою сторону, — два.

Официант приседает на корточки, чуть склоняет

голову набок и начинает записывать.

— Суп, уха рыбная. Две воды без газа. Вов, что

еще?

— Я подумаю.

166

Сергей Минаев

— У нас исключительный дикий сибас, с легким

мильфёй. — Официант мечтательно закатывает глаза.

— Ты можешь так ко мне не наклоняться?! —

рявкает на него Рашпиль, официант вскакивает.

— Горячее позже закажем, — с нажимом говорю

я, и мальчик отваливает.

— Не, ну что у халдеев за манеры стали, ты мне

скажи? Садятся на корты, как чурки, голову тебе чуть

ли не на колени кладут, как петушары. Кто их это

му учит?

— Это теперь везде так, Алексей Михайлович. Со

здают интимную зону.

— Чё?

— Ну... обстановку доверия.

— У нас на лагере в Мордовии за такое доверие...

Короче, это его путь.

— В смысле? — фраза про «его путь» в лексикон

Рашпиля никогда не входила.

— Я чё начал говорить то? — чешет он затылок.

— Страну продали, Алексей Михайлович. Подби