Omenus - Майкл Льюис

прекрасный день все богатства корпоративной Америки съежились с 1,2 триллиона до всего

лишь 0,8 триллиона долларов. Когда покупатели мусорных обнаружили, что стоимость

обеспечения их собственности меняется совершенно непредсказуемым образом, они начали

распродавать свои активы. 19 октября наша операция с мусорными облигациями Southland обратилась в прах. С крахом рынка облигаций стоимость цепи магазинов 7-Eleven, а значит, и

ценность облигаций, обеспечиваемых стоимостью этих магазинов, также рухнула. Я наблюдал за

тем, как разворачивалось все это, и обзванивал своих европейских клиентов. Когда я добрался

до моего француза, он поблагодарил меня за то, что я не всучил ему эти облигации [Позднее я

узнал, что, как это ни забавно, операция с облигациями Southland обернулась грандиозным

успехом. Впрочем, мой скептицизм относительно нашей способности работать с мусорными

был до известной степени оправдан. В середине 1988 года первая в Америке

многомиллиардная операция по выкупу корпорации в кредит завершилась провалом. Сеть

аптек Revco, выкупленная администраторами компании на деньги, собранные с помощью

мусорных облигаций, эмиссия которых была организована Salomon Brothers, подала прошение

о признании ее банкротом.] .

Широкая публика не могла видеть большинства событий, случившихся с крупными

фирмами вроде нашей в ходе биржевого краха. Но одно серьезное происшествие получило

громкую огласку. Фирма Salomon Brothers, наравне с другими уолл-стритов-скими фирмами, согласилась приобрести у британского правительства и разместить по всему миру 31,5% акций

компании British Petroleum. В момент биржевого краха мы являлись владельцами солидного

куска этой компании. И на этом пакете акций мы потеряли 100 миллионов долларов. Кто мог

догадаться, что крупнейший в истории нашей фирмы договор о размещении акций совпадет с

крупнейшим в истории падением рынка акций? И кто мог бы предсказать, что первая же наша

крупная операция с мусорными облигациями совпадет по времени с крахом всего рынка

мусорных облигаций? Просто поразительно, насколько мало мы были в состоянии

контролировать события, особенно в свете того, сколь усердно мы предавались курению

гигантских сигар и посыланию всех на хрен.

В ходе биржевого краха Джон Гутфренд, казалось, опять стал самим собой. Впервые за

многие годы он принимал деловые решения о покупках и продажах. Было просто приятно видеть, как человек молодеет на глазах. Он теперь почти не бывал за своей конторкой. Вернулась былая

стремительность. Гутфренд постоянно был в контакте с главными маклерами. В какой-то момент

он задумался о собственном состоянии и купил триста тысяч акций Salomon Brothers. Первой

моей реакцией на эту новость была мысль, что он действует, опираясь на внутреннюю, инсайдерскую информацию.

Потом мне пришло в голову, что в той мере, в какой это не нарушает закон, я бы делал все

то же самое. Ну и алчность, скажете вы? Но и довольно умно. Акции Salomon падали быстрее, чем рынок в целом. Инвесторы не могли точно оценить наши убытки и на всякий случай

предполагали худшее и действовали соответственно. На акциях British Petroleum и Southland мы

уже потеряли целое состояние. Гутфренд знал, однако, что на самом деле все не так. По акциям

мы влетели на 27 миллионов долларов, но отдел облигаций плавал в деньгах. Легко было

прикинуть, что наши акции упали ниже ликвидационной стоимости компании. (Если за три недели

до того, когда наши акции шли по тридцатке, мы были привлекательным объектом для скупки, то

сейчас, когда акции упали до восемнадцати, мы стали просто хитом рынка. Пошли ложные слухи, что Леви Раньери собирает деньги, чтобы вернуться и выкупить Salomon Brothers.) Проконсультировавшись с нашим правовым отделом, чтобы действовать наверняка и не

повторить ошибки Ивана Бески, я пошел по стопам Гутфренда и на премию, которую так

усиленно выколачивал, купил пакет акций Salomon. На нашем торговом этаже очень многие

поступили точно так же. Гутфренд позднее заявит, что, когда служащие покупали акции Salomon, это было актом доверия к фирме и что лично для него это было знаком поддержки. Может быть.

Но когда я купил этот пакет, никакое доверие меня не интересовало. Это был голый расчет и

некое абстрактное удовлетворение от сознания, что я сделал выгодную ставку. Прошло три-

четыре месяца, и мои акции вновь поднялись от 16 до 26 долларов.