Omenus - Майкл Льюис

В период моей работы в Salomon Brothers одним из крупнейших приоритетов были

облигации строительной компании Olympia & York (О & Y) на сумму 86 миллионов долларов. С

середины мая до середины августа 1986 года все большие хоботы нашей фирмы делали все, что можно, чтобы продать эти облигации, и безуспешно. Эти неудачи раздражали всех - от

президента Тома Штрауса до последнего гека в Лондоне.

Как-то раз Александр и я говорили по телефону. Он попытался продать О & Y и не смог.

Но в общем он не считал их безнадежными. Облигации О & Y были необычным приоритетом, потому что принадлежали не самой фирме, а единственному крупному арабскому инвестору, который пренебрег черным списком и работал с нами. Араб отчаянно мечтал избавиться от О & Y, мало чего о них знал и, скорее всего, продал бы их по дешевке.

К тому же отношение к облигациям изменчиво почти по тем же и столь же основательным

причинам, что отношение к длине женских юбок. Если сейчас никто не хочет облигаций О & Y, это вовсе не значит, что они никому не понадобятся и через три месяца. У О & Y была еще и та

особенность, что они владели обеспечением в виде манхэттенского небоскреба, принадлежавшего компании Olympia & York, а не просто в виде репутации и кредита компании. У

многих институциональных инвесторов не было опыта оценки недвижимости. Но поскольку все

чаще облигации обеспечивались именно недвижимостью, инвесторам приходилось учиться.

Salomon Brothers, конечно, могла бы просто купить эти облигации для себя. Но Salomon не

была долгосрочным инвестором, и сама мысль, что в торговых журналах на месяцы, а то и на

годы зависнут облигации на 86 миллионов долларов, руководство не радовала. Так что мы, продавцы, искали другого покупателя, и ставки были высоки. Арабский инвестор заявил, что

купит другой крупный пакет облигаций только после того, как его избавят от О & Y. Эта операция

в комбинации с перемещением облигаций О & Y от араба к кому-нибудь другому могла принести

фирме чистых 2 миллиона долларов.

Поскольку я никому не доверял в той же степени, как Александру, я решил именно с ним

поделиться своим секретом. Секрет заключался в том, что я знал человека, готового купить

облигации О & Y. Я знал, как за месяц их продать, но, помня свой опыт с AT & Т, предпочел

хранить это в секрете. Инвестор, которого я имел в виду, француз, не хотел придерживать у себя

эти облигации долго - только до тех пор, пока все остальные забудут, что отвергали их. Тогда он

собирался их продать.

Александр помог мне убедить самого себя, что, если я правильно подойду к продаже этих

облигаций, если я вытяну из руководства обещание, что моему клиенту не кинут подлянку, тогда

каждый сможет выиграть. Salomon получит кучу денег. Мой клиент тоже кое-что заработает (для

него это были громадные деньги). А я стану героем. Если я за годы работы на Salomon и усвоил

кое-что накрепко, так это что ситуации, в которых выигрывают все участники, случаются не

часто. По своей природе торговля облигациями является игрой с нулевой суммой. Доллар, уплачиваемый клиентом, попадает в наш карман, и наоборот. Но эта ситуация была необычна.

(Мне приходилось напоминать себе об этом даже после того, как я уже продал эти облигации.

Видите ли, торгуя облигациями для Salomon, приходилось все время убеждать себя, что то, что

плохо для нас, хорошо для моего клиента.) Если бы мне удалось получить обещание

руководства, что продажа облигаций О & Y останется нашим приоритетом еще на несколько

месяцев и что они помогут моему клиенту избавиться от них с прибылью (то есть всучить их

какому-либо другому клиенту), тогда, пожалуй, несколько отважных могли бы выиграть.

Александр каждый день добивался невозможного, и, постоянно общаясь с ним, я начал

чувствовать, что да, я тоже могу совершить невозможное: продать горящие облигации и сделать

моего клиента счастливым.

Я пересек торговый этаж и переговорил с маклером, ответственным за облигации О & Y.

Рядом с ним сидел другой, ответственный за AT & Т. Он, естественно, сказал, что обещает

позаботиться об интересах моего клиента. «Ты действительно сможешь их продать? -

недоверчиво переспрашивал он. - В самом деле? Без шуток?» В его бегающих глазках была

смесь недоверия к тому, что эти облигации могут быть проданы, и алчности от мысли о прибыли, которую он получит в случае их продажи. Он пообещал мне все, о чем я просил, но думал только

о прибыли. Я ему не поверил. Я отказался от своей затеи и решил, что не стану продавать эти