Admin - o a8f4e5e3a1273b3b

родственниками... Что Маргаритин отец Толя-рыжий, что эти голубки...

Куда я все лезу и что хочу доказать? Что я страстно хочу изменить в этих людях? И

почему думаю, что я, именно я, имею право заставить их поступать так, а не иначе? Ведь я

всего лишь один из них... Дурак, думал я, ты ж сам себя убеждал, что отныне свободен, что тебе нет дела... Значит, все-таки, не свободен? Значит, есть, черт возьми, дело?

- Все! - сказал я бабе в коридоре. - Завтра напишу рапорт. Вы довольны? Вы счастливы, наконец? Теперь мне все равно. Устраивайте меня. Пристраивайте меня. В метро. В

«Торгпиво». В городскую ассоциацию ассенизаторов! В хорошую семью!

- Тихо, - сказала баба. - Деду делают укол. Валентина Дмитриевна прислала к нам

очаровательную девочку, Надюшу. Пойди познакомься и веди себя, как человек. Впрочем, разве тебе кто-нибудь понравится! Скажешь - книг мало читала, и на одной ножке плохо

вертится... Что ты уставился на меня?

Я расстегнул деревянными пальцами пуговицу на рубашке у ворота и сказала бабе:

- Только не вздумай совать ей свои злосчастные деньги. Это моя будущая жена...

* * *

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я судорожно выхватил из-под подушки

ручные часы. Четверть седьмого. Вчера я вернулся поздно, потому что провожал Надю, и

мы долго сидели на раскладушке в ее новой совершенно пустой квартире, а под другую

раскладушку спрятался Надин сын Митька. Он стеснялся меня и не хотел вылезать.

Телефон все звонил, и я снял трубку. И не сразу узнал Сережу Темкина.

- Саша, - сказал он странным голосом, - хорошо, что застал тебя...

- А, привет работникам следственного отдела! - стараясь, чтобы получилось бодро, воскликнул я. - А я вам нынче волк свинье не товарищ, сыскные вы крысы! Копошитесь, братцы, а я вольный орел! Сокол! Ястреб! Беркут!

- Саша, Григория убили... - тихо сказал он.

И не ожидая моего голоса в трубке, словно понимая, что я не смогу ни выдохнуть, ни

выдавить из горла слова, добавил:

- Приезжай, надо помочь.

* * *

Мы шли по коридору, по которому каждый день ходили с Гришей, и Сергей

рассказывал:

- Рутинный вызов. Хулиганство. Пьяный муж дебоширил... Молодой мужик, жена, ребенок... Поехали Григорий с Ядгаром.

- Подожди, - сказал я, - пьяный муж дебоширил. Какой адрес?

- Ну, я не помню, старик.

- Подожди! - я остановился, сердце у меня колотилось. - Улица Космонавтов, дом семь, квартира... квартира, кажется, четырнадцать?

- Ну, кажется...

- Дом такой, старый, трехэтажный?..

- Да... - он смотрел на меня удивленно, не понимая.

- Мужик этот - слесарь?

- Ну, в том-то и дело, старик! Черт знает, как эта отвертка у него в лапах оказалась.

Саша, ты что?

Я привалился к стене, не мог дышать. Вздохи получались, а выдохи - нет.

- Сережа, - выдавил я. - Это из-за меня Григория убили...

- Ты что? - крикнул Сергей.

А я не слышал ничего. Я его по губам понимал. В голове моей гулким прибоем шумела

кровь.

- Подонка этого не забрал... Пожалел жену... Она умоляла...

- Брось, старик, ты это брось, ты что... - повторял Сергей и все тряс меня за плечо. -

Мало ли кого мы берем или не берем? А сколько их сам Гришка не брал? А я сегодня

ночью одного алкаша дочери оставил, она в ногах валялась...

Он тряс меня за плечи яростно и жестко, и эта тряска, честное слово, помогала мне

дышать. Думаю, если бы Сережа ударил меня, мне бы очень полегчало, я бы выдохнул

наконец из горла этот обжигающий ком ужаса и боли.

Но он отпустил мое плечо и проговорил с тоской:

- Ты мне лучше скажи, как к Лизе идти? Ведь она еще не знает... Как я к Лизе пойду, а?..

Что Лизе скажу...

* * *

На крыльце стояла Люся - нарядная, причесанная, торжественная. В седой

комсомольской стрижке сидел на затылке гребешок. Казалось, ради такого дня она даже

чуть распрямилась.

- Саша, угощайся, - сказала она сурово и протянула мне пачку «BT», ту самую, Гришину.

Я взял из пачки сигарету, и мы закурили.

- Вот так, Саша, вот так... Хороним Григория... - с таким же суровым достоинством

продолжала она. - Эх, Гриша, Гриша, молодой ты, красивый, - чего не жить?

Наверное, так надо, наверное, так принято у людей, чтоб и смерть обсудить толково, спокойно, с достоинством. Поговорить надо степенно, постичь все это... Но я не мог

говорить, я пробормотал что-то и поднялся в актовый зал, где лежал Григорий. В дверях

столкнулся с Сережей и Ядгаром. Видно было по повязкам, что их сменили у гроба.

- Иди, - сказал: Сергей, - там Галя с дочкой. Поговори, успокой, ты же ее хорошо