Admin - o a8f4e5e3a1273b3b

И тут бледные его губы дрогнули и мне показалось, что дед самодовольно ухмыльнулся

в усы.

- Тогда хоть обещай, что с работы этой проклятой уйдешь! - простонала баба, - сколько

можно нас мучить! - слезы бежали и бежали по ее лицу, и она их не вытирала.

- Уйду, - сказал я. - Уйду.

- Хоть шерсти клок с него выдрали, - всхлипнула баба. Она не подозревала, что этот

клок давно и мучительно я выдирал из себя сам.

Тогда дед наконец открыл глаза и тихо сказал:

- Сынка, ты должен помнить, что на тебе - Маргарита.

- Маргарита! - ахнула баба. - Маргарита на улице! А темно-то!

Тут обнаружилось, что в суматохе мы забыли засветло загнать в дом Маргариту, и

теперь она на призывные бабины вопли с балкона не отзывалась, и пришлось мне бежать

во двор, разыскивать эту несносную девицу.

Я обегал весь двор, все подъезды, всех ее приятелей, я охрип от крика. Маргариты не

было нигде. Внутренности мои заполняла слепая ярость и леденящий, безотчетный ужас

перед неизвестным.

- Маргарита! Маргарита-а! - выкрикивал я через каждую минуту и бормотал: «Дрянь!

Ну, погоди! Только объявись - убью! Шкуру спущу!» и опять кричал осевшим голосом:

«Маргарита-а!». В воображении моем возникали картины одна страшней другой, в горле

колотилось растерзанное паническим страхом сердце. Я обегал и все соседние дворы.

Когда же, отупев от ужаса, вернулся к нашему подъезду, чтобы звонить своим ребятам и

поднять на ноги всех, я вдруг в темноте увидел Маргариту.

Она сидела в песочнице, под грибком и приветственно размахивала своим зеленым

грузовиком.

- Здорово я спряталась от тебя? - похвасталась она, подбегая, - как ты громко кричал, Саша, как медведь в цирке!

Я молча опустился на корточки, обнял Маргариту ватными руками и прижался лицом к

ее пузу, где на сарафане был пришит карман с вислоухим зайцем.

Маргарита тоже обняла меня, больно ударив по уху грузовиком.

- Ты мой любимый мужчина... - сказала она нежно и покровительственно. - У меня к

тебе два вопроса, Саша: что такое «позвоночник» и что такое «дружба навеки»?..

* * *

Я сидел в кабинете и собирался писать рапорт об увольнении на имя начальника

управления, а Гришка ходил из угла в угол, похлопывая ладонью по столам и перешагивая

через блеклые солнечные полосы на полу.

- Я тебя понимаю, - говорил Гришка. - Самому до смерти надоело, ей-богу. Хочется

пожить нормальной жизнью, иметь нормальных знакомых. Вчера иду из магазина, а возле

пивнушки какая-то бабенция, видно, из бывших подследственных, орет мне:

«Начальничек, хорошенький, что не здороваешься?»

С самого утра я собирался написать, наконец, этот рапорт. Трех минут на него хватило

бы, честное слово. Но я медлил. С утра готовился сесть за стол, взять ручку, упереться в

этот бесстрастный листок бумаги и вывести на нем: «Довожу до вашего сведения...» ну и

так далее. Три минуты, не больше. Потом отдать рапорт майору Вахидову, закончить дела

и... И что же?

- Кроме всего прочего, ловишь себя на том, что постоянно ворочаешь в голове

обстоятельства очередного «дела», - слышал я голос Григория. - Вчера вырвался с Лизой в

театр, первый раз в этом году. Гале набрехал, что дополнительное дежурство. Ваньку

определили к соседке. Чем не жизнь? Сиди, наслаждайся искусством! А я смотрю, как на

сцене героиня в любви объясняется, и думаю: «Ведь Зафар врет, что не знает Куцего».

Помнишь, в деле с ограблением главного инженера текстильной фабрики? «Куцый, -

думаю, - не такой дурак, чтобы на встречу с Зафаром наобум идти»... Наклоняюсь к Лизе и

шепотом говорю: «Лиза, а ведь Зафар знает Куцего», а она, не отводя глаз от сцены, тоже

шепотом отвечает: «Провались ты вместе со своим Куцым. Дай хоть на один вечер забыть, что и я воровка».

С утра я положил на стол этот чистый белый листок. И сразу убежал от него, на допрос

гражданки Баздаровой, учинившей дебош в доме свекра. В течение дня было еще

несколько совершенно неотложных дел, и каждый раз, возвращаясь, я натыкался на

неумолимый листок на своем столе. И вот рабочий день закончен... Три минуты, ей-богу, это даже смешно! Я взрослый человек, я обещал дома. Баба плакала, дед неожиданно

оказался таким старым... Пора пожалеть их, в самом деле!

- Может, все-таки передумаешь, хрыч? - спросил Григорий. Я поднял на него глаза.

Оттого, что я сидел, а Гриша стоял, он показался мне еще выше - огромный, с

атлетической грудью, которую красиво облегал синий свитер. Солнце из окна мягко