Admin - o a8f4e5e3a1273b3b

Бедный дед, подумал я, это будет третий инфаркт, он не переживет.

Надя опять подняла на меня измученные глаза и вдруг улыбнулась.

- Вы так испугались, Саша. Что ж вы так испугались? Ну, идите, стращайте его, это ж

ваша работа. Только учтите, что все действительно бесполезно.

- Это не моя работа, - хмуро буркнул я, - меня попросили. В порядке общественной

нагрузки.

- А, - сказала она. - Ну, все равно. Идите. Я могу здесь постоять, чтобы не стеснять вас.

- Да никуда я не пойду! - огрызнулся я. И мы опять обреченно замолчали.

- Я люблю вас... - проговорил я, тоскливо глядя мимо нее, на окна школы. Мне было все

равно, что она обо мне подумает, потому что со мной и так все было кончено. - Я не знаю, как это случилось, вы совсем не в моем вкусе, и вы мне, в общем, не нравитесь. Я вас

люблю... Я все эти дни хожу и о вас думаю, и повод придумываю, чтобы встретиться. У

меня на работе черт знает, какие неприятности, а я только о вас думаю. Я даже хотел пойти

кровь сдать, чтобы вас увидеть.

Она усмехнулась и проговорила:

- Саша, Саша... Никакой перспективы. Я совершенное «не то». Вы хороший порядочный

мальчик.

- Из хорошей семьи, - зло подсказал я ей.

- Конечно, - упрямо продолжала она, - из хорошей семьи. Мне про вас Валентина

Дмитриевна все рассказала... Как вас на кафедре оставляли, аспирантуру предлагали, а вы

из каких-то донкихотских соображений... в милицию...

- Это все ерунда, - перебил я ее, - главное - я могу ушами шевелить.

- Я старше вас, - веско произнесла она.

- Я знаю. Вы на пенсии и у вас вставная челюсть.

- У меня ребенок, - добавила она.

- У меня тоже! Вы меня не переторгуете.

Она вздохнула, наклонилась и сильно выжала в ведро тряпку. По всему было видно, что

ей часто приходилось иметь дело с невменяемыми.

- Саша... - грустно сказала она. - Все. Не морочьте себе голову. Выкиньте эту глупость из

своей светлой головы. - Подняла ведро и, не оглядываясь на меня, вошла в подъезд.

Я сидел на лавочке у подъезда и смотрел на акробатику падающих листьев. Куда их

только не заносило... Так, ты готов, сказал я себе, иди домой. И действительно, хотел

подняться и идти домой, потому как - ну, что здесь высидишь? Но в эту минуту из

подъезда вышла Надя, в тех же брюках и свитере, в той же косынке. Села рядом со мной, неторопливо раскатала засученные рукава свитера и, щурясь от солнца, сказала, как будто

и не уходила:

- А мне на днях ордер должны выдать. Будет у нас с Митькой квартира, свой дом, своя

крепость. И заживем мы как боги - в покое и благодати.

- А я? - спросил я.

- А вы идите домой, Саша, - мягко сказала она.

* * *

- Ну, что? - с живым интересом спросила баба, открыв дверь, - что он сказал, этот

Булдык?

- Сказал, что больше не будет. Дал честное пионерское.

- Вот видишь, Саша, ты сегодня действительно сделал полезное дело, - серьезно и с

увлечением продолжала баба, - если б все, что ты делаешь...

- Баба, кончай классное руководство, - перебил я ее. - Не трогай меня, ладно?

- Ладно, ладно, я понимаю, ты устал... Да, ты знаешь, что в нашем домоуправлении

собираются организовать кружок «Государство и право»!

Я поплелся мимо нее в детскую, снял форму, стал медленно натягивать домашнее.

- И я подумала, что ты бы мог выкроить время и вести этот кружок.

- Никогда! - отрезал я. - Лучше сдохнуть, чем втравиться в ваше жэковское мероприятие.

И я же просил, баба, не трогать меня сейчас, хоть пять минуточек.

- Кто тебя трогает! Я просто рассказываю.

Я повалился на тахту, лицом в подушку. Баба села рядом.

- Люська из третьего подъезда просила, чтоб ты помог ей картошку с рынка принести, все-таки зима на носу, а она одна. Я обещала, что ты обязательно поможешь...

Я молчал, уткнувшись лицом в подушку.

- Да! - воскликнула она обрадовано, словно вспомнила что-то важное, - ты знаешь, почем литр теперь носит молочница молоко тете Соне?

Я сел на тахте, отшвырнул подушку и заорал:

- Я же просил! Можно меня оставить в покое?! Могу я полчаса пожить без твоих

домоуправлений, Люсек и тетьсонь? Имею я человеческое право подумать о чем-то своем?

Вдруг мне тошно сейчас, вдруг мне не до твоей Люськи, может быть такое или нет?!

- По пятьдесят копеек... - тихо, по инерции закончила баба, поднялась и, прежде чем

прикрыть дверь, сказала с оскорбленным видом:

- Негде котику издохти...

В молодости дед несколько лет служил в Белоруссии, поэтому баба знает много

белорусских словечек и поговорок.