Андрей - Бледнее бледного

неслышен вовсе. Хотя и шел вроде бы совершенно спокойно, вальяжно и не таясь.

Толстенная и здоровая свеча синего воска зажглась с первого раза, и по острым иглам

инея под ногами заплясали оранжевые отблески молодого огня. Светлее не стало, но

уютности, если так можно выразиться, все же прибавилось. Хотя и немного.

Пламени на кончике фитиля едва-едва хватало на то, чтобы осветить пол под ногами, и

поэтому добраться до стен зала, утонувших в сумраке, чуть разбавленном бледным

сиянием светляков, он, похоже, и не пытался. Но вот, что удивительно, – едва только

заплясал над толстенной свечой живой огонек, и потянуло сладковатым запахом горячего

воска, как янтарем вспыхнули изнутри стоящие поодаль саркофаги, освещая все вокруг, в

том числе и Мея, уже вплотную подобравшегося к ним.

«Не нравится мне это, – тут же прокомментировала сей факт Хода. – И, вообще, – тут что-

то есть!»

– Конечно, есть, – согласилась Осси. – Мы с тобой тут есть. А еще – пять гробов, свеча и

Мей тут есть.

«Что-то еще, – возразила Хода. Она висела в воздухе, переливаясь всеми цветами спектра, но хмурый голос ее никак не вязался с этим беззаботным образом радуги на отдыхе. –

Мне здесь не нравится. Давай, уйдем».

– Давай, – согласилась Осси. – Только давай сначала все-таки заберем то, зачем мы

пришли. А то, что ж это – зазря стену портили?

«Давай, уйдем, – стояла на своем Хода. – Тут все не так! Холод, свечение это и что-то… –

она замолчала, а потом вдруг неожиданно вспыхнула яркой красной звездой. – Я

вспомнила…».

– Что? – От всех этих разговоров Осси опять почувствовала легкий озноб – то ли холод

опять взялся за свое, то ли – мандраж накатил. Она коснулась пальцами рукоятки жезла на

поясе – вроде полегчало… – Что ты вспомнила?

«Свеча. Синяя свеча… Это – огонь скорби».

– Свеча над могилой, это всегда – огонь скорби!

«Я не в этом смысле…»

– Не в этом? А в каком еще?

«Ты что, – разозлилась Хода. – Историю совсем не читала?»

– Читала! – взорвалась в ответ Осси – все-таки раздражительность никуда не делась, а

новая ее вампирская сущность особой терпимостью вообще, похоже, не отличалась. –

Читала твою историю! А вот нотации мне не надо читать! Не время, и не место! Есть, что

сказать – говори! Нет – виси и светись молча!

«Она не моя», – буркнула Хода, но это уже было так… по инерции. Видно тоже

посчитала, что не место здесь.

– Кто не твоя? – Осси тоже постаралась и все-таки удержала рвущихся наружу бесов.

«История не моя. Она – ваша. Твоя, королевская и, вообще – всехняя!»

– Всехняя? – Такая словесная конструкция леди Кай позабавила, и поднявшаяся в ней

волна ярости и безудержного гнева откатилась, растаяв в глубинах подсознания. До поры

до времени. – И что эта всехняя история на этот счет говорит?

«Она говорит, что до прихода Странника, а, следовательно, и до того как людям показали

путь за Вуаль, откуда, как известно, возврата нет…»

– Ну, уж и нет…

«В общепринятых случаях нет. Так вот, покуда за Вуаль мертвые не уходили, вернуться

им обратно в мир живых было много проще. Поэтому особо опасных, если так можно

выразиться, мертвецов удерживали в загробных пределах с помощью огня скорби! И, вообще-то изначально он назывался – огонь забвения! Это потом уже переделали».

– Ты хочешь сказать…

«Я хочу сказать, что раз тут стоит свеча забвения, то значит, что и покойнички тут

подобраны те еще… А поэтому, давай лучше отсюда пойдем, пока не поздно».

– Но ведь она не горела…

«Вот это-то и плохо! – Хода вздохнула. – Очень, знаешь ли, плохо, что не горела».

– Так что, они вырвались? Из этих… из загробных пределов?

«Ну… учитывая, опять же холод и иней… Боюсь, что – да».

«Все? Пятеро? – Осси закрутила головой по сторонам. – И где ж они?

«Все – не все… не знаю, – Хода заискрилась, быстро меняя свой цвет. – А где? Думаю, здесь. Где ж им еще быть!»

Мей, тем временем, внимательнейшим образом обнюхал первый саркофаг, ничего

интересного там, по всей видимости, не обнаружил и, не спеша принялся исследовать

следующий. Как обычно, все мирские проблемы были ему до самой дальней радуги, и он

спокойно и обстоятельно занимался интересующим его делом, не отвлекаясь на сомнения

и прочую ерунду. Вот у кого учиться и учиться!

Хода же прекратила свое искрение и теперь едва тлела, словно умирающий уголек, выброшенный из яркого костра. По всему, активные поиски и сканирование окружающего