Андрей - Бледнее бледного

– Да? – Эта мысль Осси понравилась. – Ну-ка, поставь щит – поглядим.

В тот же миг воздух вокруг нее забурлил, и она оказалась внутри плотного кокона из

мелких и почти прозрачных желтоватых пузырьков. Хода же при этом, – а теперь уже не

было и тени сомнений, что багровая искра это – ее верный Страж, – потемнела до почти

черного цвета, продолжая все также неравномерно пульсировать, протянув к щиту

длинные и тонкие, как волоски, отростки.

На этом натурные испытания можно было бы считать законченными, но Осси

потребовала от Ходы проделать еще пару фокусов, потом еще, а затем, продолжила

эксперименты сама.

Так или иначе, но она действительно видела все проявления магии, и хотя выводы еще

было делать рано, и по цвету и виду Осси еще ничего распознать не могла, возможности

это, тем не менее, сулило интересные. Во всяком случае – полезные.

Наконец, долгое стояние на ногах и новые, хотя и не самые приятные впечатления, вкупе

с магическими упражнениями сделали свое дело, и силы у леди Кай кончились. Только и

хватило их до кровати доползти.

Глаза слипались, и, в то же время, жутко хотелось есть, что, впрочем, и не удивительно, учитывая как давно Осси делала это в последний раз. А теперь, вот, накатило и сейчас, казалось, – кабана готова была съесть. Причем, одна и целиком.

Впрочем, как выяснилось, здесь таился еще один подвох и еще одна неприятность – будто

их за сегодняшний день мало было. При одном только виде недоеденной и оставшейся с

прошлого раза птицы, – которая, к слову, нисколько не попортилась, а только чуток

пообветрилась – Осси вывернуло безо всяких прелюдий и разминочных позывов. Мысль о

печенье, закопанном где-то в недрах рюкзака, вызвала ровно такую же реакцию, и, причем, что характерно, ничуть не меньшей силы. Больше из еды ничего не было, да, наверное, оно и хорошо, потому что третьего приступа Осси бы уже не перенесла.

По всему выходило, что изменения в организме зашли уже куда-то слишком далеко, и

нормальная человеческая пища была для леди Кай заказана. Переходить же на

ненормальную и нечеловеческую ей пока что-то не очень хотелось. Одна только мысль об

этом вызвала к жизни волну дрожи. Впрочем, может, это была дрожь возбуждения…

Но как бы то ни было, а ложиться пришлось голодной.

Хода при этом пробормотала, что-то не очень членораздельное, и не было понятно, одобряет ли она такое воздержание, или же, напротив – с негодованием осуждает, но Осси

было уже все равно. Просто умирала, как спать хотелось.

Мей, при виде девушки уютно устроившейся на большой кровати, понял, видимо, что на

сегодня все развлечения исчерпаны и больше ничего интересного не будет, и, сделав

небольшой круг по комнате, улегся на пороге. Причем, сделал он это весьма своеобразно

– просто разом подломив все свои лапы, отчего рухнул на дощатый пол с жутким

грохотом, после чего поерзал немного и свернулся клубочком. Если конечно можно

назвать клубочком лежащую возле двери тушу, которая размерами своими вполне может

соперничать с креслом, или, скажем, со столом. И все же выглядело это все очень мирно и

мило…

Только Осси вдруг почему-то подумалось, что раньше Мей оберегал ее покой и сон, лежа

на крыльце, а теперь, вроде как, выходило, что, оставшись здесь – в доме, – он охраняет

большой внешний мир от нее самой. Мысль эта необычная удовольствия ей особого не

доставила, но потом почему-то развеселила. С улыбкой на лице она и уснула.

Но долго поспать ей не дали.

Казалось, только глаза закрыла, и только начала проваливаться в мир безмятежных грез, столь далеких от хмурой действительности, как волна колючего холода выдернула Осси

обратно в реальный мир.

Вторая волна, последовавшая сразу за первой и буквально выморозившая толстенное

одеяло вместе с ней, более чем красноречиво свидетельствовала о том, что в этом мире

случайностей нет, и первый удар холодом – тоже не исключение.

«У нас гости», – Хода висела над кроватью, и теперь светилась почему-то не багровым, а

темно-фиолетовым цветом.

Что означает эта смена палитры, Осси не знала, но и времени на то, чтобы в этом

разбираться уже не было – во входную дверь кто-то скребся. Не очень навязчиво, почти

робко, но все настойчивее, и по всему видно было, что не отстанет и не уйдет.

Осси тихо соскользнула с постели и потянулась за клинком. Мей уже был на ногах – стоял

клыками к двери, пригнувшись и изготовившись к прыжку. При этом пепельная