Агафонов Николай: Красное крещение

— Попа с монашенком отпустим или в расход?

Коган тщательно обсосал куриную косточку и, отбросив ее в глиняную миску, не спеша вытер руки полотенцем.

— Этот случай нам на руку, — задумчиво, как бы не обращаясь ни к кому, произнес он вполголоса, — надо темные крестьянские массы от религиозного дурмана освобождать. Прикажи-ка привести попа, будем разъяснительную работу проводить, — сказал он, обращаясь уже конкретно к Крутову.

— Кравчук, — крикнул тот, не сходя с места, — веди сюда попа.

Дверь в избу приоткрылась, и заглянула вихрастая голова красноармейца:

— Щас, товарищ командир, тилько хвалыночку погодьте, приведу гада.

50

В избу вталкивают отца Петра. Тот крестится на угол с образами и вопросительно глядит на Крутова. Коган, прищурив глаза, презрительно разглядывает священника. Петр снова крестится и переводит взгляд на Когана.

— Мы вас не молиться сюда позвали, — с ехидством замечает Коган, — а сообщить вам, что саботажников декрета советской власти о продразверстке мы расстреливаем на месте без суда и следствия.

— Господи, — испуганно сказал Петр, — да разве я саботажник? Степка — он по молодости, по глупости, а так никто и не помышлял против. Мы только Божью службу правим, ни во что не вмешиваемся.

— Оправдания нам ни к чему, — отваливаясь к стене, небрежно произнес Коган, — вы можете спасти себя только конкретным делом.

— Готов, готов искупить вину, — действительно с большой готовностью воскликнул Петр и растерянно улыбнулся.

— Вот-вот, искупите. Мы соберем сход, и вы и ваш молодой помощник пред всем народом откажетесь от веры в Бога и признаетесь людям в преднамеренном обмане, который вы совершали под нажимом царизма. Ну а теперь, мол, когда советская власть дала всем свободу, вы не намерены дальше обманывать народ. Словом, что-то в этом роде.

— Да как же так? Это невозможно, это немыслимо. — Отец Петр повернулся к Крутову, как бы ища у него поддержки и осуждения немыслимой просьбы.

— Вот вы идите и помыслите, через полчаса дадите ответ, — спокойно сказал комиссар Коган.

А Крутов пьяно расхохотался:

— Иди, поп, да думай быстрей! А то тебя комиссар шлепнет, и твою попадью, и вообще всех в расход.

При этих словах Коган неодобрительно посмотрел на Крутова и поморщился.

— Помилуйте, а их-то за что? — испуганно воскликнул отец Петр.

— Как это за что? А как ваших пособников, — наклоняясь вперед над столом, негромко, но отчетливо произнес Коган, глядя прямо в глаза Петру.

Тот с ужасом поглядел в колючие глаза комиссара и упавшим голосом произнес:

— Я согласен.

— А ваш юный помощник? — не унимался Коган.

— А, Степка. Он послушный, как я благословлю, так и будет.

51

В просторном дровянике сарая у поленницы дров стоял Степан и молился. Вскоре открылась дверь, и в нее втолкнули отца Петра. Степан оглянулся на него с вопросительным взглядом. Но отец Петр, ошарашенный и подавленный случившимся, даже не посмотрел на Степана, молча прошел, сел на большой чурбан и обхватил голову руками. Степан какое-то время смотрел на отца Петра, а потом отвернулся и вновь начал молиться.

«Господи, — думал отец Петр, — что же мне делать? Ведь Ты же сам говорил: кто отречется от Меня перед людьми, от того и Я отрекусь перед Отцом Моим Небесным. Но как же тогда апостол Петр? Ведь он тоже трижды отрекся от Тебя, а затем раскаялся. А если я, как уедут эти супостаты, покаюсь перед Тобою и народом? Что тогда? Ведь Ты милостивый, Ты простишь меня? А то как же я матушку одну с детишками оставлю? А ведь могут и их тоже... того. Нет, нет, я не имею права распоряжаться их жизнями. Да, вот именно не имею. Ты слышишь, Господи, вопль моей души? Нет, Ты не слышишь. Или я не слышу Тебя?»

В это время дверь в сарай открылась и, заглянув в нее, красноармеец Кравчук крикнул:

— А ну, контра, выходи оба.

52

Возле большой избы с высоким крыльцом толпился народ.

— Товарищи крестьяне! — громко вещал с крыльца избы Коган. — Сегодня вы протянули руку помощи голодающему пролетариату, а завтра пролетариат протянет руку трудовому крестьянству. Этот союз рабочих и крестьян не разрушить никаким проискам империализма, который опирается в своей борьбе со светлым будущим на невежество и религиозные предрассудки народных масс. Но советская власть намерена решительно покончить с религиозным дурманом, этим родом сивухи, отравляющим сознание трудящихся и закрывающим им дорогу к светлому царству коммунизма.