Наталья - Соммерфильд Сильвия

и гулким улицам ночного города. Он не испытывал

страха, но ощущение громадной ответственности,

возложенной на него, тяготило. Привязав лошадь у

дверей

дома,

он

отправился

наверх,

чтобы

приготовиться в дорогу.

Он не стал будить слуг, кроме старого верного

Чарлза, состоявшего при нем со времен отрочества.

—

Сэр, что значит вся эта спешка? Что-нибудь

приготовить? Может быть, я должен вас сопровождать?

11

—

Нет, Чарлз. Ты остаешься. Эту поездку мне

придется предпринять в одиночестве. Приготовь лишь

немного провизии. Я предполагаю, по возможности,

скакать без остановок. Чем меньше людей меня увидят,

тем лучше.

—

Вы отправляетесь один?!

Чарлз был озадачен и обеспокоен. Он так долго

служил сэру Эндрю, что у него в голове не

укладывалось, как это хозяин может отправиться куда-

то без него.

—

Увы, да.

Эндрю сдержал улыбку, не желая обидеть преданного

слугу.

—

Когда ждать вас обратно?

—

Это зависит от... от стольких обстоятельств, что

лучше об этом не говорить. Позаботься обо всем здесь,

Чарлз. Хозяйство и все мои дела оставляю в твоих

надежных руках. — Наклонившись к слуге, он

прошептал ему на ухо: — Я еду по поручению короля.

Что бы ни произошло, Эндрю мог быть твердо уверен

в одном: о его делах от Чарлза никто и ничего не узнает,

верный слуга скорее умрет, чем проговорится.

Чарлз стоял и смотрел, как Эндрю облачается в

темно-коричневое поношенное платье, которое он

надевал только в тех случаях, когда ему приходило в

голову заняться физическим трудом или пофехтовать.

Закрепив меч на перевязи, Эндрю обернулся и чуть не

расхохотался: такое недоумение и любопытство было

написано на лице Чарлза.

Тот кивнул и застыл, прислушиваясь к удаляющемуся

звону хозяйских шпор в прихожей и длинном коридоре,

ведущем к двери. Подойдя к окну, Чарлз поглядел

12

сверху, как Эндрю затягивает подпругу и вскакивает в

седло.

Он отправился в дорогу, снаряженный лишь

совершенно необходимыми вещами, так что определить

его

принадлежность

к

высшему

английскому

дворянству было абсолютно невозможно, и, если бы с

ним произошло что-то плохое, вероятнее всего, никто

никогда не узнал бы, что с ним стряслось.

Копыта коня застучали по дороге, и скоро цокот их

растворился в ночи. Чарлз стоял и смотрел в темноту,

пока она не поглотила хозяина.

Пять недель спустя

Когда утром две армии с грохотом сошлись, солнце

горело в голубизне небес как драгоценный камень.

Теперь день клонился к вечеру, и верхушки холмов

касались нижней части ослепительного диска. Клейкая

листва переливалась в лучах заходящего светила,

провозглашая приход поздней шотландской весны;

изнурительная схватка близилась к завершению.

Немного в стороне, к северу от поля битвы, одинокий

всадник, Яков III Шотландский, сухими, воспаленными

глазами смотрел, как армия мятежников, возглавляемая

его сыном, медленно, но верно идет к полной победе.

Прозрачная вода речки окрасилась кровью бойцов,

сохранивших верность своему королю. Рыцари и

горожане стояли плечом к плечу и жертвовали своими

жизнями во имя верности трону.

Яков III и поныне мог бы жить в мире и

благоденствии, прояви он большую государственную

мудрость или хотя бы способность удерживать в каких-

13

то рамках свою скупость, но безудержная жадность

ввергла его в столкновение с могущественным

семейством, живущих в приграничье, Хоумов, а

союзниками последних стали не менее могущественные

Хепберны и Мак-Адамы. Первым делом мятежники

захватили Данбар и Стерлинг.

Король послал на битву самых близких своих друзей,

готовых пойти ради него на смерть. Но час назад все

стало ясно, и он почувствовал вкус поражения,

подобный вкусу пепла. Он велел своим сторонникам

покинуть поле боя, а сам в одиночестве взирал на ужас

финальных аккордов проигранной битвы.

Конь, на котором он восседал, был крепок и вынослив

и вполне мог доставить его в безопасное место, хотя сам

всадник был в старых, потускневших от времени

доспехах, одетых для маскировки.

Яков III понимал: битва окончена и, узнай его кто-то

из врагов, никто и гроша не даст за жизнь венценосной

особы. Его несколько утешало то обстоятельство, что он

найдет убежище в Англии и, более того, сможет заново