Unknown - i 2acce1e45ee04eb9

вать: попугая или фотографа? Пожалуй, бросим жребий. Так,

вот монетка... Бросаем... Ловим... И... тут этот хулиган попугай, ко­

торого я только ещё вообразил, пикирует прямо на мою раскры­

вающуюся ладошку и ловко выхватывает блестящую монетку

прежде, чем я успеваю рассмотреть в ней «орла» или «решку».

Ладно, он всё равно - «орел», а «решка» - это фотограф. Те­

перь придётся что-то насочинять про обоих. Оба, по своей без­

защитной сути, - клеточные птицы невысокого полёта.

По моим наблюдениям, домашнее зверьё обычно напоми­

нает своих хозяев. В чём причина этого феномена - сказать с

уверенностью не могу - то ли домашние любимцы мутируют

под влиянием биополя и интеллекта хозяина, то ли хозяева из­

начально выбирают питомцев, максимально соответствующих

их внешности и внутреннему содержанию, то ли работают оба

этих фактора. Науке сие неизвестно.

Кроме того, наш потенциальный фотограф науку презирал и

высокими материями не заморачивался. Поэтому, когда в его

жизни настал период покоя и относительного советского благо­

получия, а жена заявила, что для полноты гармонии, царившей

в семейном очаге, необходимо завести «котика или ещё какую-

нибудь зверушку», он спорить не стал, а втихаря поехал на Пти­

чий рынок.

ХАК

Спорить не стал, потому что это было накладно для нервной

Ч

системы. Втихаря - потому, что решил приобрести что-нибудь

И

малогабаритное и не требующее больших затрат, типа беспо­

Т

родного хомячка или черепахи.

П

О

На старом Птичьем рынке, как известно, от изобилия всяче­

ской живности глаза разбегались не только у детей, но и у мы­

тых во всех щелоках, зачерствевших сердцем колхозников с со­

седнего Колхозного рынка, бурно отмечавших в этот день удач­

ные продажи плодовоовощной продукции.

Поэтому присоединившийся к ним каким-то образом наш

фотограф чётко помнил, что покупал он точно двух рыжих хомя­

41

ков, умело втёртых ему первой же попавшейся бабушкой. Но

домой он почему-то принёс одного. Причём не хомяка, а гово­

рящего попугая, который ругал его какими-то немыслимыми

выражениями на протяжении всей поездки обратно домой.

Фотографу, однако, казалось, что это с ним разговаривает

его внутренний голос или «голос совести», как тогда говорили.

В общем, нашему фотографу удалось каким-то непостижи­

мым образом добраться до своей коммуналки в центре города

и не оказаться в вытрезвителе.

Чтобы представить себе тогдашнюю коммунальную квартиру

в центре города, достаточно представить тёмный подъезд ста­

рого «доходного» дома с такой же тёмной лестницей, пропах­

шей жареным луком и испражнениями простых до незатейливо­

сти советских граждан. В самых тёмных местах лестница оброс­

ла кошками, которых тогда выгуливали просто за дверь.

На каждой лестничной площадке тяжёлые деревянные и ме­

таллические двери украшены гирляндой звонков. Под некото­

рыми, на табличках под звонками, ещё и по две-три фамилии.

Понять, сколько семей обитает за дверью - трудно. Проще

всего, зайдя в квартиру, пересчитать вывешенные на стене в ряд

электросчётчики. Те словно живут своей жизнью ночью, или сто­

ят, или, тихо жужжа, еле крутятся в такт тарахтящему за стенкой

комнаты холодильнику. Оживают они лишь утром, когда много­

численные жильцы встают, готовят завтрак и собираются на ра­

боту, и вечером, когда они возвращаются в свои комнаты.

Жизнь была советская, местами застоявшаяся, затёртая, д а ­

же когда людям казалось, что они живут. На работе они как бы

делали вид, что напряжённо работают, а дома они старательно

изображали домашнюю жизнь, обычно со всеми её клиниче­

скими подробностями.

У кого-то получалось, у кого-то не очень... Но, в общем, всё

шло как-то само собой. Дежавю каждого следующего дня смяг­

чалось сдавленной неосознанностью дня предыдущего, непо­

нятно зачем прожитого.

По субботам и воскресеньям люди робко пытались держать

оборону от этой до жути повторяющейся жизни, окапываясь в

постели до обеда.