Иртенина Наталья - Культурный слой

Он посмотрел на меня странно и сказал, тоже странно: «Нет большей вони, чем от злоупотребления свободой. Болит голова-то?» Только тут я осознал, до чего же сильно у меня раскалывается эта чертова голова. Хоть бери и отвинчивай. «Болит». – «Это от чистого воздуха, с непривычки. – И протягивает мне склянку с круглыми пилюлями и фляжку. – На, выпей. Две штуки». – «Сам знаю, что две», – бормочу я и глотаю три. Не люблю, когда меня учат жизни. Тем более розовощекие вьюноши, нацепившие на себя крутые железки.

Мы поднялись на самый верх. Долго шли. Я успел запыхаться. На вершине он меня пригнул, заставил лечь и ползти к краю. Я заметил, что у него тут настоящая наблюдательная точка оборудована. Трава смята, валуны вокруг разложены как бы случайно, а на самом деле с тактическим смыслом. Получалось что-то вроде средневековых бойниц. Возле одного камня сумка его лежит. А рядом с сумкой – мама дорогая! Я таких ножиков и во сне никогда не видел. Настоящий монстр. Клинок метра полтора, шириной в ладонь, ножны узорчатые, темные от времени, рукоять длинная, как для двух рук, тоже со значками. То ли руны охранные, то ли еще хреновина какая-то. На ножнах я крест разглядел. Такой же, как на воротах Крепости.

Посмотрел я на этот ножик, примерил к себе. И отвернулся. Мне бы ваши проблемы. Вам, молодой человек, от гигантомании лечиться надо. Я подполз к одной «бойнице» и осторожно высунулся. Не знаю, чего я ожидал. Что мне залепят по лбу камнем. Или стрелой из крупнокалиберного дальнобойного арбалета голову снесут. Выбор был большой по причине полного отсутствия информации.

Но ничего страшного не произошло. Внизу между горками была огромная котловина. «Видишь?» – «Что? Там ничего нет. Трава серая почему-то. Ну и что?» – «Приглядись». Я пригляделся. Оп-паньки. Буквально чуть-чуть глазам не хватило, чтобы выпрыгнуть от изумления и по склону поскакать. Там была целая крысиная колония. Серый коврик, покрывавший котловину, двигался, колыхался, местами взбухал и опадал, распадался на кучки. Видно было, даже с высоты, что здешние крысы намного крупнее наших. В несколько раз. Тут и там из серого ковра торчали продолговатые валуны, вроде столбиков. Они тоже двигались, перебирались с места на место. У меня свело челюсти.

А ведь это научное, блин, открытие. Крысы. Прямоходящие. Ростом не меньше половины меня. Или больше. Осталось только выяснить – они условно-гуманоидные или разумные? Тут из-за распадка между горками вырулил оранжевый культуровоз. Не мой, я на другом приехал, желтом. Он направился прямо в крысиную гущу. Серый коврик перед ним разъезжался напополам, а сзади опять смыкался. Культуровоз двигался к дальней горке, у ее подножия что-то темнело. Слишком далеко, я не мог рассмотреть. Машина перевалила через это темное и пропала. После этого оттуда же выползли сразу три культуровоза. Я решил, что горка внутри полая. Машины загружаются там культуромассой и развозят ее по ареалу. То есть в этой горке или под ней находится месторождение культуромассы. Мне стало горячо. Научное открытие начинало попахивать большой и грязной политикой.

За культуровозами из ворот горки вылетела крупная птица и принялась кружить над крысами. Голова у нее была круглой, сплюснутой и с большими ушами, а тело мохнатое. Я не знал, что бывают такие птицы. Скорее это тоже крыса, только летучая. Их там, вероятно, много было – разных модификаций. Потом она сложила крылья и рухнула на собратьев. К ней сразу подгребло несколько прямоходящих, и, кажется, началось что-то вроде совещания. Я уже понял, что они, твари, таки разумные.

«Сверхразумные», – хмыкнул он на мой вопрос. «Сверхразумные иноземляне, – резюмировал я, привалившись к камню. – Они все-таки существуют. Не могу сказать, как я трамтарарам по этому поводу. А ты что их – сторожишь?» – «Сторожу». – «Зачем?» – «Ты не поймешь. Долго объяснять». Я задумался. «Ясно. Значит, в Крепости про них знают. Ты ведь из Крепости?» – «Угу». Я опять задумался. Посмотрел на его двуручный клинок. Оглядел верхушки других горок. «Значит, сторожишь. И много вас тут, сторожей?» Он дернул плечом. «Не считал». – «А я-то думал, это тупое суеверие. Про то, что наш культурный слой не растет из-за вас. Оказывается, правда. Сволочи вы. Малохольные сволочи». Он криво усмехнулся. «Ну иди, попроси у них добавки. Может, дадут. Они же гуманисты, хозяева ваши».

Это слово – «хозяева» – мне очень не понравилось. Я еще не забыл тот разговор с Харитоном, на пикнике. Вырвалось у меня тогда что-то насчет сверхразумных иноземлян, экспериментировавших с фауной. Нет, не хотелось мне быть лабораторным продуктом под опекой гуманоидных экспериментаторов.