Евгений Гусляров - Серия «Биографические Хроники»

истории русской литературы самое непосредственное отношение.

«А проще сказать, это душа зачарованного феями Томаса Лермонта

(Рифмача) выходила в очередной раз на поверхность бренного мира в облике

причисленного к десятому его поколению неправдоподобно гениального в своем

возрасте рифмача Михаила Лермонтова».

Англоманию Лермонтова можно объяснять его корнями. Как на главную

причину его смерти некоторые указывают на ложно понятый байронизм. В чем

выражался этот байронизм, давший когда-то пышные всходы на русской почве,

нам надо бы хорошо знать, потому что без этого мы многое не поймем в нашей

литературе. Не поймем многих мотивов творчества и поведения Пушкина, а особо

— Лермонтова. Байронизм, и без того злая маска, становился особо опасным в

форме той беспощадной карикатуры на него, которую изображал собой

Лермонтов. В том вижу я зов его предков. И это он увел его в очередной раз в

заколдованное царство английских фей.

Первый признак байронизма заключался в том, что самые талантливые

поэты наши, изображая своих героев, даже самых темных и негодных, стали

награждать их только теми чертами, которые имели сами. Если черт этих

недоставало, то их надо было приобрести, воспитать в себе. Лермонтов занимался

этим с большим успехом. Тут он, как и в поэзии, — образец классический. Особо

удавались ему почему-то те черты, которые к положительным никак не отнесешь.

Известен ответ его на вопрос о том, кого изобразил он в главном герое поэмы

«Демон».

— Как? Вы не догадались? Да ведь это я и есть собственной персоной...

Самое поразительное в его Печорине, конечно, тончайшие оттенки его

переживаний. Это потрясает. Не верится, что, обладая даже гениальным

воображением, можно с такой беспощадной достоверностью переживать

придуманные события. Вот тут-то и закавыка.

Придуманных событий в романах Лермонтова почти нет никаких. А то,

каким образом появлялись эти события на страницах его рукописей, и есть в его

творческом методе самое занимательное, уникальное, возможно, поучительное, но

больше... жестокое. В рамки традиционной морали и даже морали сегодняшнего

дня ну никоим образом вместиться не способное.

Вот он задумывает написать некоторого рода сатиру на светское общество

— роман «Княгиня Лиговская». Ему всего двадцать лет. Но приемы уже вполне

сформировавшиеся и определенно — демонические. Весной 1835-го, за год до

написания этой, незаконченной, правда, повести, пишет он письмо родственнице

своей, Александре Верещагиной. А в нем такие строки:

«Теперь я не пишу романов. Я их затеваю...»

Его биограф запишет потом нечто в этом же духе:

«Я изготовляю на деле материалы для будущих моих сочинений», — ответ

Лермонтова на вопрос: зачем он интригует женщин?»

Посмотрим, что это за интриги.

Одна из них, самая странная и с большим налетом цинизма, отмеченного

еще современниками, произошла с известной в лермонтоведении Елизаветой

Сушковой.

Это она однажды спросила Лермонтова:

— Вы пишете что нибудь?

— Нет, — ответил он уже известное, — но я на деле заготовляю материалы

для многих сочинений: знаете ли: вы будете почти везде героиней...

Она не обрадовалась бы, если б знала, какой именно героиней ей выпадет

стать.

Тут надо вспомнить сюжет «Княгини Лиговской».

В нем изложена история «отцветающей» двадцатипятилетней светской

львицы, которую увлек молодой, недостаточно красивый и не совсем светский

офицер по фамилии Печорин. Ему это надо было с единственной целью — чтобы

о нем заговорили.

«Полтора года назад, — говорит о своем герое Лермонтов, — Печорин был

в свете еще человек довольно новый: ему надобно было, чтоб поддержать себя,

приобрести то, что некоторые называют светскою известностью, то есть прослыть

человеком, который может сделать зло, когда ему вздумается; несколько времени

он напрасно искал себе пьедестала, вставши на который, он мог бы заставить

толпу взглянуть на себя; сделаться любовником известной красавицы было бы

слишком трудно для начинающего, а скомпрометировать молодую и невинную он

бы не решился, и потому он избрал своим орудием Лизавету Николаевну, которая

была ни то ни другое. Как быть? В нашем бедном обществе фраза: он погубил

столько-то репутаций — значит почти: он выиграл столько-то сражений».

Тут точно описаны собственные переживания Лермонтова.