Евгений Гусляров: Серия «Биографические Хроники»

неожиданно пришел приказ поэту ехать, он был сильно поражен. Припомнилось

ему предсказание. Грустное настроение стало еще заметнее, когда после

прощального ужина Лермонтов уронил кольцо, взятое у Соф. Ник. Карамзиной, и,

несмотря на поиски всего общества, из которого многие слышали, как оно

катилось по паркету, его найти не удалось...» Еще один случай, поразивший

многих, произошел тогда. Лермонтов, считавший виновницей смерти Пушкина

жену его, страдал чуть ли не комплексом ненависти к Наталье Николаевне. Им

приходилось присутствовать в одних и тех же домах, на балах и в собраниях, но

он упорно и демонстративно сторонился ее. А тут вдруг, накануне отъезда,

пришедши провести последний вечер у Карамзиных, сел рядом с ней и завел

разговор, поразивший ее своей необычайностью. Она передала содержание этого

разговора своей дочери, и та выделит в нем главное: «Он точно стремился

заглянуть в тайник ее души и, чтобы вызвать ее доверие, сам начал посвящать ее в

мысли и чувства, так мучительно отравлявшие его жизнь, каялся в резкости

мнений, в беспощадности суждений, так часто отталкивавших от него ни в чем не

повинных людей».

Тут можно подумать, что сам Пушкин сблизил в нужный момент этих

людей, и это он говорил тут устами Натали, потому что дальше следует запись

удивительная: «Может быть, в эту минуту она уловила братский отзвук другого,

мощного, отлетевшего духа, но живое участие пробудилось мгновенно, и, дав ему

волю, простыми, прочувствованными словами она пыталась ободрить, утешить

его, подбирая подходящие из собственной тяжелой доли. И по мере того как слова

непривычным потоком текли с ее уст, она могла следить, как они достигали цели,

как ледяной покров, сковывавший доселе их отношения, таял... Прощание их было

самое задушевное, и много толков было потом у Карамзиных о непонятной

перемене, происшедшей с Лермонтовым перед самым отъездом...» В начале мая

он выехал на Кавказ. Смерть его могла еще подождать. Случай мог все исправить.

Но и случай был уже на стороне рока. Тенгинский полк, куда ехал Лермонтов,

стоял за речкой Лабой. Туда и должен был прибыть опальный поручик и великий

поэт. Случай, окончательно предрешивший роковой исход, произошел в

областном Ставрополе. Лермонтова вдруг неумолимо потянуло в Пятигорск.

Решили бросать монету. Гривенник упал «решетом». Это означало ехать в

Пятигорск — так было загадано. Там, у подножия Машука, закончится долгий

гибельный рикошет пули, убившей Пушкина…

Итак, Лермонтов погиб за гривенник. У русского бесшабашного человека

всегда так: судьба — индейка, жизнь — копейка.

Дело было так. В последнюю ссылку на Кавказ ехали они с родственником

(двоюродным дядею, который был не намного старше его) Алексеем

Столыпиным. Приставлен он был к Лермонтову оберегать его от безрассудства.

Не уберег. В Ставрополе вышел у них спор, куда лучше ехать. Лермонтова влекло

в Пятигорск. Рок? Он вынул из кошелька, осыпанного бисером, полтинник и

подбросил в воздух. Это было 15 мая 1841 года. Жить Лермонтову оставалось

ровно три месяца.

Легко читаемая мистика есть в этом эпизоде.

Но сплошная мистика присутствует и в самом появлении поэта Лермонтова

на этом свете.

Философ Владимир Соловьев, которого очень трудно заподозрить в какой-

либо бульварщине, взял да и сочинил вдруг следующую историю, основанную на

древних сведениях о шотландских корнях Лермонтова.

В пограничном с Англией шотландском местечке в XIII веке известен был

замок, мрачноватый с виду, Эрсильдон. Тут жил знаменитый в то время рыцарь

Лермонт. Слава его основывалась на том, что он представлял собой нечто вроде

тогдашнего Нострадамуса, ведуна и прозорливца, наделенного к тому же

громадным поэтическим талантом. За что имя ему дано было Рифмач — Thomas

the Rhymer. Слава его особо возросла, когда предсказал он неожиданную и вполне

случайную смерть шотландскому королю Альфреду III.

Сам Томас Рифмач закончил свою земную жизнь при весьма странных

обстоятельствах. Он поехал на охоту. Там попались ему два совершенно белых

оленя, за которыми он погнался. С тех пор его не видели. Пошли однако упорные

слухи, что это были вовсе не олени, а посланцы подземного царства фей. С тех

пор гениальный певец и обитает в том царстве, услаждая лирой слух своих

неземных слушательниц. Философ уверен, что давний случай этот имеет к