Unknown - hollis d pereval v seredine puti

умнее». Можно поОпрежнему надеяться получить

должность генерального директора фирмы, написать

великий американский роман, стать потрясающим

родителем.

Героическое мышление полезно, ибо, если ждать

только грядущих испытаний и разочарований, кому

же захочется становиться взрослым? Люди меня

иногда спрашивают, когда наступит день их торжеО

ства, но как бы ни было неприятно произносить таО

кие слова, у меня всеОтаки не хватает душевных сил

на то, чтобы сказать им правду. А кто может, спокойО

но глядя в вопрошающие и исполненные надежды

глаза человека, сказать: «Несколько лет спустя вы, скорее всего, возненавидите свою работу, ваш брак

будет висеть на волоске, ваши дети вызовут у вас

сердечный приступ и вы испытаете столько страдаО

ний и потрясений, что подумаете о том, не написать

ли книгу о своей жизни». Кто может поступить таО

ким образом по отношению к тем романтичным и наО

ивным людям, стремящимся через тернии к звездам

и горящим желанием обязательно их достичь, даже

если они пошли той же кривой и скользкой дорогой, которой шли их родители?

Героическое мышление, с характерными для

него чаяниями и планами, слегка видоизменяемое

под воздействием исторического времени, заставО

ляет молодых людей покидать дом и погружаться в

водоворот жизни — как, собственно, и должно быть.

Юный Вордсворт, который переправился через ЛаО

Манш и оказался во Франции в самом начале ревоО

люции, написал, что быть молодым и присутствовать

38

Глава 2

там — все равно, что оказаться на небесах*. Через неО

сколько лет его восторг сменился презрением, когда

он увидел, как все обещания революционеров в итоге

привели к наполеоновской диктатуре. Изможденный

в боях и сражениях, Т.Е. Лоуренс убедился в том, что старики фактически предали все его надежды

на будущее, подписав мирный договор. Но и по сей

день молодежь срывается с места, падает, поднимаетО

ся и все начинает сначала, вновь совершает ошибки, встает и продолжает идти вперед, подчиняясь велеО

нию времени.

Человек оказывается на подходе к Перевалу,

когда его магическое детское мышление и героичеО

ское мышление подросткового возраста перестают

соответствовать его жизненному опыту. Люди, переО

шагнувшие тридцатилетие и приблизившиеся к соО

рокалетнему рубежу, испытали достаточно разочаО

рований и душевной боли, чтобы перерасти остатки

своей подростковой психологии. Каждый человек

в среднем возрасте пережил крушение своих планов, надежд и ожиданий, ощущая при этом, как ему не

хватало таланта, интеллекта, а зачастую и мужества.

Таким образом, тот тип мышления, который хаО

рактеризует ощущение перехода через Перевал, проО

ще всего назвать реалистическим. Реалистическое

мышление дает нам перспективу. Греческая трагедия

показывает нам, что в финале главный герой мог бы

стать богачом, но не стал, так как вернулся к истинО

ным отношениям с богами. Шекспировский Король

Лир был неплохой человек; но он был глупец, ибо не

знал, что такое любовь. Он нуждался в сладкой, обО

манной лести; он заплатил за это своим физиче ским

и психическим здоровьем, и только после этого к

нему пришло прозрение.

Итак, жизнь открывает всем нам совершенно

иную перспективу: надо отказаться от юношеского

* «The Prelude», Poetical Works of Wordsworth , p. 570.

На подступах к Перевалу

39

высокомерия и гордыни и научиться видеть разниО

цу между надеждой, знанием и мудростью. Надежда

основана на вероятном событии. Знания появляются

в результате ценного урока переживаний. Мудрости

всегда сопутствует скромность, и никогда — чванО

ливость. Например, мудрость Сократа заключалась

в том, что он знал то, что ничего не знал (но его «ниО

чего» стоило много больше поучений софистов и

знатоков, живших в его время).

Реалистическое мышление в среднем возрасте

имеет определенную цель: сохранение равновесия

и восстановление смиренного, но достойного отноО

шения человека к окружающему его миру. Один мой

друг какОто сказал, что знал, когда у него наступит

кризис среднего возраста. Это понимание возникло

как мысль, как фраза в голове, истинность которой

не подлежала сомнению. Мысль была такова: «моя

жизнь никогда не была цельной, а состояла из отдельО

ных фрагментов». Его психика открыто заявила о