Andrew - o 8b191ad8675a2039

холопами в одном сарае каком-то, ровно и не боярский сын.

-А ты сама, что за боярыня? – мать усмехнулась. «Ты, как младенцем была, в шкуре оленьей

спала, дорогая, не в золотой колыбели. А что Федор там остается – так он с рассвета до

заката работает, милая, несподручно ему с Китай-города на Воздвиженку-то бегать, а коня

там негде держать».

-Ну, какие вы у меня красивые! – сказала Марфа, когда дочери спустились в крестовую

палату.

Федосья поправила расшитый изумрудами, тканый серебром кокошник, и с гордостью

посмотрела на сестер. Лиза была в шелковом, темно-синем сарафане, и парчовом,

украшенном сапфирами венце, Марья – в лазоревом, а Прасковья, - в ярко-алом.

-А ты, Федосья, произнесла Лиза восхищенно, - прямо, как царица.

Смуглые щеки девушки чуть зарумянились, и она, опустив голову, пробормотала: «Скажете

тоже!»

Марфа ласково обняла старшую дочь: «Царица, царица!».

Девушка огладила ладонями темно-зеленый летник, отделанный кружевами, и робко

улыбнулась.

-Не опоздал? – Федор, запыхавшись, влетел в крестовую палату, встряхнув рыжей головой.

-Ну, как раз тебе время осталось ведро воды колодезной на себя вылить, и переодеться, -

рассмеялась мать. «Ногти уж ладно, не чисти, время не трать, авось, не будет тебя царь

рассматривать так близко. А конь твой уж соскучился по тебе, не виделись давно».

Ключница внесла мирно спящего Петеньку и передала Марфе. «Ты же мой хороший», -

сказала нежно женщина, поцеловав темные, мягкие волосы.

На крыльце кремлевских палат Марфа велела: «Пойдемте сначала, к государыне Марье

Федоровне, поздороваемся с ней».

Из-за дверей опочивальни слышался заливистый детский смех.

Митька ползал по ковру за убегающей от него белой кошкой.

-Царевич Федор Иоаннович подарил, - нежно проговорила Марья, глядя на сына. Тот сел и

захлопав в ладоши, сказал: «Мяу!».

Ореховые, в темных ресницах глаза, посмотрели на Марфу и та, улыбнувшись, спросила:

«Встает-то уже?».

-Встает, конечно, только не ходит еще, боится, - озабоченно отозвалась государыня.

-Так ему восемь месяцев только, - успокоила ее Марфа. «Как раз к концу лета и пойдет».

-А детки-то ваши какие все пригожие, храни их Господь! – Марья Федоровна вздохнула. «Как

младшего-то назвали?»

-Петенькой, по отцу, - Марфа чуть помедлила. «Он же как раз через два дня родился, как

Петр Михайлович преставился, упокой Господи душу его».

-И, - царица чуть помрачнела и не закончила. Марфа нашла ее руку и крепко пожала: «На

все воля Божия, Марья Федоровна, - сказала Вельяминова. «На все воля Божия».

Царь тяжело поднялся с трона и оглядел Марфу со всех сторон.

-А ты все не меняешься, Марфа Федоровна, - усмехнулся он. «Шестое дитя, за тридцать

тебе, а ровно девочка пятнадцатилетняя. Федосье Петровне сколько исполнилось? – кивнул

он на девушку, что стояла, склонив голову.

-Шестнадцать в марте было, - спокойно ответила Марфа.

-Свахи не ездят еще? – улыбнулся царь.

-Так сговорена дочь моя, в Англии, в конце лета уж и отправляю ее туда, государь, в

сентябре венчается она, - сказала женщина.

-С кем сговорена-то? – спросил Иван Васильевич.

Федосья, было, открыла рот, но почувствовала на запястье железные, холодные пальцы

матери.

-С другом нашим семейным, тоже купцом. Вдовец он, человек взрослый, спокойный, как раз

хорош для нее будет, - Марфа взглянула прямо в глаза царю.

-Ну держи, Федосья Петровна, подарок на венчание твое, - царь стянул с пальца перстень.

-Благодарю, государь, - прошептала она.

-Ну что, Марфа Федоровна, - царь, хромая, прошел обратно к трону, - позвал я тебя и детей

ради того, чтобы порадовать вас, - Иван Васильевич погладил бороду.

-Как ты из рода своего последняя осталась, нет Вельяминовых более, - он чуть помедлил, - и

как ты есть слуга моя верная, так решил я, что род ваш прерваться не должен. Отныне

будете именоваться – Воронцовы-Вельяминовы.

Марфа, передав Петеньку старшей дочери, поясно поклонилась царю.

-Ну и, - Иван усмехнулся, - вотчинами тоже вас наделю, не без этого. Знаю я, что муж твой

покойный распродал все, а тебе, может статься, и понадобятся оные.

Марфа смотрела в лазоревые глаза ребенка, что, проснувшись, спокойно смотрел на нее, и

слушала чтение царского указа.

-Молодец ты, боярыня, - чуть слышно сказал Иван, подозвав ее к себе, посмотрев в

спокойные глаза цвета свежей травы. «Молодец, Марфа Вельяминова».