Andrew - o 8b191ad8675a2039

- Что такое, Федор Васильевич? – Михаил Воронцов был лет на двадцать младше Федора, и

относился к нему скорее, как к дяде, чем к брату жены.

- У меня до боярыни Прасковьи дело одно есть, недосуг, да и невместно тут говорить, однако

и медлить неохота – тихо сказал Федор, думая о том, что сероглазая красавица могла

оказаться обрученной, а, то и мужней женой. «И тогда,- горько подумал он, - куковать тебе,

Федор, стариком одному».

Ибо за весь этот год никто из боярынь и дочек боярских не приглянулся Федору. Как прошло

шесть месяцев со смерти Аграфены, все сродственницы, будто сговорившись, принялись

хлопотать о новой женитьбе Федора. Был он человеком богатым и весьма знатным, а через

покойницу Аграфену находился в родстве с всемогущими Головиными. Сватали ему и вдов,

и девиц хороших родов, показывали их в возках, или в церквях, но до сих пор никто из них

не заставлял сердце Федора биться так сладко и неровно, как это было с Аграфеной.

-Вот только та, сероглазая, - подумал он и улыбнулся, непонятно чему.

- Так заезжайте к нам, Федор Васильевич, прямо сегодня, ради святой Пасхи, и Матвея с

собою берите.

Четырнадцатилетняя Мария, единственная дочь Воронцовых, давно уже заливалась

краской при виде своего троюродного брата.

-Матвей, Михаил Степанович, у царя будет, ты же знаешь. А вот я заеду, коли не шутишь. –

Федор попрощался и широкими шагами пошел к своему возку.

Михаил Воронцов нашел глазами свою жену и, в который раз изумился свежей красоте ее

лица – тридцатилетняя Прасковья за все годы их брака родила всего троих детей –

двойняшек Марию и Степана, и, два года назад, «последыша», как его ласково назвали

родители, Петра.

Она быстро подошла к мужу, раскачиваясь на каблуках, спрятанных под подолом парчового

сарафана.

-Дядька Федор к нам приедет, - сказал муж.

- Ну и славно, - улыбнулась Прасковья. «Что ж ему в святую Пасху дома одному сидеть? Не

дело это».

-Сказал, что разговор у него до тебя есть, - рассмеялся Михаил, подхватывая под уздцы

выведенного оруженосцем своего коня.

- Ох, ты, Господи! – Прасковья прижала к щекам тонкие пальцы. «Не иначе приглянулся ему

кто сегодня. Немудрено – народу-то сколько было. Царицу проводим до покоев, и приеду –

нынче Бутурлина у нее остается».

Михаил вскочил в седло и рысью пустил коня на Рождественку, в свою городскую усадьбу.

Воронцовы всегда славились гостеприимством – боярыня Прасковья, несмотря на веселый,

легкий нрав, хозяйкой была рачительной и строгой, - за грязь, леность или воровство дворню

секли нещадно и отправляли в деревенские усадьбы.

Дома у Прасковьи всегда стояли ароматы свежевыпеченного хлеба и чистого белья, полы

скребли с песком каждый день и слуги всегда ходили опрятными.

Обед был семейный, за столом собрались только Прасковья с мужем, старшие дети – Мария

и Степан, да Федор Вельяминов.

- Дядя Федор – обратился к нему двоюродный племянник, - а правда ли что осенью опять

пойдем воевать Казань?»

- Судя по всему, Степа, что да – задумчиво ответил Федор, отставляя кружку с медом. «Без

Казани пути нам на восток нет, да и Пермский край получается, как отрезанный ломоть – а

там земли исконно русские, их еще новгородцы завоевывали, сотни лет назад. Да и Волга

Руси нужна – по ней нам торговать с Персией и Индией, а сейчас ханы Казанский и

Астраханский в Каспийское море нас не пускают».

- А правда ли, дядя Федор, что в Индии все идолам поклоняются? – Мария покраснела от

смущения, но договорила: «Читали мы со Степаном повесть о хождении за три моря

тверского купца Афанасия Никитина, так он пишет, что в Индии сто вер, и все разные!»

Воронцовы воспитывали детей в послушании, но были одними из тех редких на Москве

родителей, что одинаково ценили и сыновей, и дочерей, и учили их вместе. К тому же, Мария

и Степан, родившиеся с перерывом в шесть минут друг от друга, с колыбели еще всегда

были рядом, и сложно было представить их поодиночке.

- Это так, - подтвердил Федор, - однако, Маша, веру любую надо уважать, ежели человек

этот праведный и достойный. Есть среди всех народов и глупцы, и люди бесчестные, да и на

Руси их хватает, племянница.

Прочли благодарственную молитву и дети, поблагодарив родителей, удалились в свои

горницы. Боярыня Прасковья вздохнула, подперев рукой мягкую щеку:

-Вот так думаешь, что они дети, а ведь растут. Марию уже сватают, да она все Матвея