Andrew - o 8b191ad8675a2039

- Не поеду! – повторила Марья, прикусив алую губу.

- Кто куда не поедет? – недоуменно спросил стоящий на пороге горницы Михайла Воронцов,

переводя взгляд с жены на дочь, что стояли друг напротив друга, ровно кошки перед дракой.

Семейный совет решили собрать на Воздвиженке, у Вельяминовых. Марью оставили дома,

под присмотром Степана и строгим наказом – на двор ни ногой.

- Может, спосылать за Федосьей? – спросила Прасковья у Федора Вельяминова.

- Ты что, сестра, - удивился Федор. «Не буду я жену на сносях из подмосковной сюда

тащить. Упаси Господи , рожать еще в дороге вздумает. Нет, пусть сидит, где сидела, чрево

бережет».

Прасковья только вздохнула, и подумала, что без Феодосии крику тут будет – не оберешься.

Федор Вельяминов посмотрел на стоящего посреди крестовой горницы Матвея и вздохнул.

Отрок, на удивление, виноватым не глядел – гордо вздернув голову, он посматривал на

сидевших напротив Воронцовых и даже улыбался.

- Ум-то у тебя есть в голове, Матвей, иль лишился ты его? – устало спросил Федор. «Так

девку ославить. Ты ж понимаешь, что ей теперь взамуж ни за кого достойного не выйти».

- Так, батюшка, для того и обручались мы, чтоб повенчаться с друг другом, а не с чужими

какими – ответил Матвей. «Не нужно нам с Марьей никого иного».

- Обручились они! – Федор стукнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда. «Молоды вы

еще, обручаться-то без родительского благословения».

- Ну, вот и дайте нам его, - улыбаясь, сказал Матвей. «Ежели надо подождать с венчанием –

так мы с Марьей подождем, время-то терпит».

- А про царя Ивана Васильевича ты подумал? – поинтересовался Федор. «Как он-то

посмотрит на свадьбу твою?»

- А что это меняет, батюшка? – спросил Матвей. «Ты ж сам ближний боярин у царя, однако,

ведь женат, и потомства сейчас ожидаешь».

- Мне, Матвей, шестой десяток, а тебе сколько? Забыл? – Федор подвинул к себе кувшин с

квасом и жадно отпил. « С тобой говорить – ангельское терпение иметь надо, а я не ангел»

- Поэтому и объясняю я тебе, батюшка, - скромно сказал Матвей, «что с венчанием можно не

торопиться. Войдем в возраст, так и повенчаемся».

- Три года, - внезапно сказал молчавший до этого Михайла Воронцов.

- Что три года? – удивился Матвей.

- Три года ждать будете?

- Долгонько как-то, - протянул Матвей.

- Он еще и торгуется – повернулся Михайла к боярину Вельяминову. «Нечего сказать, Федор

Васильевич, хорош сынок-то у тебя».

- Ты, Матвей, совсем стыд потерял, - жестко сказал Федор. «Скажи спасибо, что я тебе спину

кнутом не ободрал, за наглость твою. Мало того, что пьешь ты и гуляешь со своими

дружками, с бабами срамными введешься, так еще и девицу из хорошей семьи вздумал

опозорить!»

- Вот те крест, батюшка, - сказал Матвей, глядя прямо в глаза отцу, - не трогал я Марью даже

единым пальцем. Чай, не дурак я, не понимаю я, что ли. Если и ждать будем венчания – так

тоже друг друга не тронем».

- Если ждать будете! – Михайло Воронцов встал и широкими шагами подошел к окну. «Не

«если», Матвей, а будете. Ты посмотри-то на себя, посмотри внимательно – какой отец, что

дочь свою бережет, за тебя ее отдаст? Ты уж прости меня, Федор Васильевич, - повернулся

он к Вельяминову, - хоша ты мне и сродственник по жене, но не сказать я этого не могу!»

- Да уж говори, - Федор махнул рукой. «Отца-то он не слушает, так, может, тебя хоть

послушает!»

- Тебе ж еще шестнадцати не исполнилось, Матвей, - продолжил Воронцов, -ты ж как есть

дитя еще. И Марья тоже – девка она хоть и видная, но разума у нее в голове нет, - ветер

один. Что ж хорошего, детей венчать? Чай, не война сейчас, не мор на Москве. Да и потом –

ты ж, Матвей, ровно баба, прости Господи, - перстни на пальцах, волосы завитые, на каблуки

свои посмотри. Будто ты Иосиф Прекрасный, а не боярский сын».

-Что ж плохого, если… - начал Матвей.

- Ты помолчи, помолчи, послушай, что тебе разумные люди говорят, - тяжелым голосом

прервал его Федор.

- Так вот, - через два Покрова на третий, ежели вы оба не передумаете за это время –

повенчаем, - сказал Михайла. «Однако ж узнаю, что ты опять с девками и вином балуешься,

Матвей – не видать тебе Марьи, ровно своих ушей. Я лучше своими руками на нее иночество

вздену, чем такому никчемному парню ее отдам. К тому же в этом году у тебя брат, али

сестра единокровные народятся, - у отца твоего и так забот достаточно будет, окромя

свадьбы».