Andrew - o c24ec28d571a6d65

бы оделся», - устало подумала Эстер.

-Ты не рожаешь! – яростным шепотом сказал Давид. «У тебя за три года было пять

выкидышей. Я не хочу жить с больной – я хочу жить с нормальной женщиной, которая

принесет мне сыновей. Я хочу детей – как любой мужчина!»

-От того, что ты сейчас делал, дети на свет не появляются, - не удержалась Эстер. Давид,

было, занес руку, но отступил, и, усмехнувшись, сказал: «Она уже беременна, третий месяц

идет».

-А, - равнодушно заметила Эстер. «Твои дети не будут евреями, - она помолчала, и,

издевательски добавила, - дон Диего».

-Мне все равно, - зло ответил муж, и захлопнул за собой дверь спальни.

Ночью он пришел к Эстер, и сказал: «Праотец Авраам взял себе наложницу, когда его жена

не могла рожать. Так что молчи и делай то, что я тебе скажу – иначе завтра я отправлюсь к

губернатору, и он узнает все – и про Кальяо, и про Панаму, и про то, почему испанское

серебро так и не добирается до Испании».

Она побледнела и спросила: «Чего ты хочешь?».

-Не вмешивайся в мою жизнь, - коротко ответил Давид. «Вот и все».

Мануэла легко родила – большого, здорового мальчика, - и сейчас опять была беременна.

-Даже если ты уедешь, я не смогу обвенчаться. Ты же знаешь, - тихо, ненавидяще, смотря

прямо перед собой, ответил ей муж. «У католиков нет развода».

«Отравить меня у него духу не хватит, - спокойно подумала женщина. «Тем более, что я

готовлю себе сама – они едят и свинину, и чего только еще не едят».

-Если ты, Давид, ждешь, что я с горя повешусь, - ядовито сказала жена, - то не дождаться

тебе этого.

Она пошла вперед, не оглядываясь, и Давид, посмотрев на ее прямую спину, прошептал:

«Господи, ну сделай уже что-нибудь, скорее!»

Он внезапно понял, что не знает – какого бога сейчас просил, и горько, мимолетно

улыбнулся.

За завтраком Мануэла посмотрела на него чуть раскосыми глазами и тихо спросила: «Может

быть, когда я рожу, ты признаешь Хосе? И это дитя, - она положила руку на живот,- тоже?

Пожалуйста, Диего».

Он, молча, собрал свои бумаги, и, наклонившись, поцеловал сына в смуглый, высокий лоб.

«Ты молодец, - мягко сказал Давид, - я видел твою тетрадь. Тебе всего недавно исполнилось

три года, а ты уже так хорошо пишешь, и читаешь бойко».

-Я стараюсь, - сын покраснел и добавил: «Мне нравится заниматься с доньей Эстеллой, она

добрая».

Давид ничего не ответил, и, еще раз поцеловав ребенка, вышел.

- Мама, - Хосе повозил деревянной ложкой по грубой тарелке, - а донья Эстелла всегда

будет с нами жить?

- Нет, - кратко, холодно ответила Мануэла и стала собирать со стола грязную посуду.

Послеполуденное, осеннее солнце, заливало площадь все еще ярким светом. Эстер

прищурилась и нырнула в боковую улицу. Здесь было тихо и безлюдно, часы на колокольне

пробили три, и женщина сразу увидела высокого священника, который прогуливался в тени

балконов.

Было время сиесты, и город отдыхал, только издалека, слабо, доносились команды –

начальник гарнизона гонял новобранцев.

- Я же сказал, - мягко проговорил священник, - пусть придет ваш муж. Это рискованно,

уважаемая сеньора.

Она покраснела, и, закинув голову, - святой отец был много выше ее, - взглянула в темные, с

золотыми искорками, глаза. «Господи, ну и красавец, - внезапно подумала Эстер и сердито

ответила: «Я тоже все знаю. У мужа пациенты, он не всегда может освободиться».

Джованни посмотрел на маленькую, худенькую, - будто подросток, - женщину и вздохнул:

«Ну ладно». Черные, тяжелые волосы были прикрыты простым чепцом, и она смотрела на

него, не смущаясь – прямо и дерзко.

- С другой стороны, - мягко сказал Джованни, - город маленький, рано или поздно мы бы с

вами, все равно встретились. Скажите, - он помедлил, - то, что вы говорили на исповеди –

это правда?

- А зачем тогда исповедь? – женщина коротко улыбнулась. «Вы же, как я понимаю,

настоящий священник, а не только…»

- Настоящий, - Джованни задумался. «Уезжайте-ка вы отсюда, дорогая сеньора. Не надо

подвергать себя такой опасности».

Эстер помолчала и, сжав зубы, краснея, не смотря на Джованни, ответила: «Если я уеду,

некому будет работать».

Джованни взглянул на ее пылающие щеки и все понял. «Ваш муж может завтра пойти к

губернатору и все ему рассказать. Тогда никто вас не спасет – даже я, - еще более мягко

произнес он.

- Он не пойдет,- чувствуя, как скапливаются на ресницах слезы, тихо сказала Эстер. «Он