Andrew - o c24ec28d571a6d65

усугубятся. Женщина должна носить, рожать и кормить – только так она будет здоровой».

-Да и за кого тут выходить замуж? – его собеседница пожала плечами. «Все порядочные

мужчины приезжают в колонии с женами, - вот, как вы, например. Не отдавать же девочку за

какого-то солдата. Ну, пойдемте, а то донья Эстелла, верно, соскучилась уже, - мой муж кого

угодно заговорит».

Давид ничего не ответил, только коротко поклонился, пропуская женщину вперед.

В зале, несмотря на то, что осень только начиналась, был зажжен камин. «Вы не

представляете, донья Эстелла, как уже холодно в горах, - вице-губернатор разлил вино.

«Пейте, это только вчера привезли из Кальяо, на тех кораблях, что пришли за серебром».

-Отличное, - улыбнулась Эстер, пробуя сухое, терпкое красное.

Оно оставляло на языке привкус дуба и немного – дыма. Женщина вдруг подумала о низком,

голубом небе над веселыми, мягкими холмами, о медленно текущей среди них реке, о

золотых листьях, падающих с деревьев, и почти услышала шелест крыльев птиц,

растворяющихся в прозрачной, осенней лазури.

-Вы улыбаетесь, - рассмеялся вице-губернатор.

-Пахнет Старым Светом, дон Фернандо, - вздохнула женщина и выпила еще. «Вы говорили,

что на рудниках зябко?»

-Ужасно, - вице-губернатор поежился. «Но, с Божьей помощью, донья Эстелла, это

месторождение будет давать нам значительно больше руды – мы пока только начинаем его

разрабатывать».

-А выплавлять металл вы будете на месте? – поинтересовалась женщина. «Или повезете

сюда, в Лиму?»

-Нет, зачем, - дон Фернандо, - такой же низенький и сухощавый, как его жена, - пожал

плечами. «Там стоит мастерская, так, что слитки прямо с рудников отправятся в Кальяо – на

мулах. Пока что раз в неделю, по пятницам, а там посмотрим».

-А это не опасно? – Эстер потянулась за печеньем. «Перевозить серебро только с

проводниками, без охраны».

-С каждым караваном я отправляю пять десятков вооруженных солдат - гордо заметил вице-

губернатор. «Так что никто и не посмеет приблизиться к испанскому серебру, донья Эстелла

– пока я тут, оно будет в целости и сохранности».

-Вы истинный слуга его величества, - горячо сказала Эстелла, - такими людьми, как вы, надо

гордиться.

Вице-губернатор зарделся, и, улыбнувшись, поднявшись, сказал: «Ну, нас должно быть, ждут

в столовой. Рыба свежая, донья Эстелла, утром еще в океане плавала»

-Вы нас балуете, - лукаво сказала женщина.

На часах собора пробило полночь. Донья Исабель отложила письмо, что писала старшему

сыну – он служил в колониальной администрации в Панаме, и вздохнула. Дверь осторожно

заскрипела. Муж вошел со свечой в руках, и молча, не глядя на нее, стал раздеваться.

-Дон Диего посоветовал обвенчать Каталину, - женщина так и лежала на боку, опустив

голову в ночном чепце на руку. «Говорит, не надо с этим тянуть, а то все будет только

ухудшаться. Я думала написать Мигуэлю – может, там, в Панаме он знает кого-то

подходящего?»

-Уж больно далеко, - пробормотал муж, ложась. «Все же пусть лучше она под нашим крылом

будет, тут».

-Тут не за кого ей замуж выходить, - сухо ответила жена и добавила, после долгого

молчания:

-Вот что, Фернандо. Там, у себя, на рудниках, или еще где-нибудь – делай что хочешь, плоди

ублюдков, а здесь столица и твой семейный очаг. Здесь твоя дочь растет.

Поэтому та индейская тварь, с которой ты сейчас слез – чтобы ты с ней больше не знался.

Хочешь – я ее выгоню из служанок, увози ее в горы, и живи с ней там. Но под моей крышей

чтобы этого больше не было.

Муж, не говоря ни слова, задул свечу и закрыл глаза.

Они медленно шли по узкой улице. Эстер подняла голову – крест Центавра висел в зените,

луна была полной, огромной, и в ее свете лицо Давида казалось совсем отстраненным –

будто это был не человек, а, - Эстер вспомнила предания, что ей пересказывала приемная

мать, - дибук, призрак.

-Дай мне разводное письмо, и я уеду, - едва слышно, не смотря на мужа, сказала женщина.

«Я тебе еще четыре года назад это сказала, когда…, - Эстер не договорила.

Она вернулась из Кальяо раньше, чем рассчитывала – дома было тихо и темно. Она застыла

на пороге, прислушиваясь, и осторожно прошла к двери спальни. Чуть подождав, Эстер

распахнула ее и увидела голову мужа – между смуглыми, широко разведенными ногами

Мануэлы, их индейской служанки.

Давид поднял глаза и сухо сказал: «Выйди».

Она стояла, прислонившись к беленой стене, когда муж, наконец, появился на пороге. «Хоть