Andrew - o c24ec28d571a6d65

тебе и обещал, до Троицкой церкви путь недолгий».

-А как увидеться-то с ней? – поинтересовался атаман.

-А вот сегодня и увидишься, на Воздвиженке, - Иван Васильевич похлопал его по плечу.

«Боярыни Вельяминовой дочка это старшая. Увидишься, а дальше уж сам, Иван Иванович.

Сможешь? – царь вопросительно наклонил голову.

-Смогу, государь, - усмехнулся Кольцо.

-Федосья, а ну проверь, каша-то поспела? – распорядилась боярыня Воронцова-

Вельяминова. На поварне городской усадьбы было шумно, девки стучали ножами, ключница

укладывала на огромном блюде вареных осетров. Дверь была распахнута, и со двора

доносился смех играющих в салки младших девочек.

-Лизавета! – высунув голову в дверь, велела Марфа. «Пойди с двойняшками в палату

крестовую, посмотрите, хорошо ли прибрано там, да и столы уже накрывайте, царь

вскорости приедет. И где Федор, обещался еще к обедне быть?».

-Да тут я, матушка, - сын шагнул на поварню и тут же утащил кусок рыбы.

-Хоша бы руки помыл, - вздохнула Марфа, - со стройки только что. Проголодался? – она

ласково, потянувшись, поцеловала Федю в лоб. «Что вам там дают, за трапезой-то?».

-Да сейчас , в пост,– щи черные с утра и тюрю с луком, - усмехнулся сын, и – не успела

Марфа оглянуться- схватил еще кусок. «Ну и опосля вечерни – хлеб с квасом».

-На таких харчах – и в кого ты рослый такой? – Марфа потрепала сына по голове. «Как ты к

Федору Савельевичу в ученики пошел – так взрослым мужиком уже глядишь».

Федор потянулся, - так, что затрещала грязная, пропотевшая рубаха, и томно сказал: «Я бы,

раз уж я дома сегодня ночую, так в мыльню бы сходил, матушка. А то у нас оной не

заведено, в Яузе купаемся, да и то не кажный день».

-Да уж чую, - мать повела носом. «Велю истопить, конечно, попаришься всласть. А сейчас

хоша из колодца ополоснись, да одежу поменяй, готово тебе все, пошили».

Она увидела, как Федя жадно смотрит на рыбу, и сунула ему еще кусок. «И все, - ворчливо

сказала мать, - до трапезы более ничего не получишь».

Федор ухмыльнулся, и, прожевав, уже выходя из поварни, ущипнул Федосью, что

наклонилась над горшком с кашей.

Та разогнулась и мгновенно треснула брата деревянной ложкой по лбу.

-Вот те крест, Федосеюшка, - Федор поднял вверх руки, - то не я был, помстилось тебе.

-Иди уже, - рассмеялась сестра, и обернулась к Марфе: «Хороша каша, матушка, как надо».

-Лещей давайте, - приказала Марфа. «А ты, Федосья, глянь, там грибы тоже уже готовы,

снимать их надо, а то переспеют».

-Так, - Лизавета стояла, уперев руки в бока, на пороге крестовой палаты. «Скатерти-то

несите».

Марья с Прасковьей побежали в кладовую, и, повозившись там, стали, стоя на лавках,

накрывать столы. «Осторожней, осторожней, - велела Лиза, - углы-то расправляйте, и чтобы

не морщило. Сейчас у матушки ключи от поставцов попрошу, посуду будем ставить».

Девочка ушла на поварню, а Марья показала ей вслед язык. Прасковья сморщила нос и

сказала: «Ничего, Петенька вырастет, мы над ним командовать будем».

-Он мальчик, - вздохнула Марья, наматывая на палец кончик толстой белокурой косы.

«Мальчикам все можно, вон, Федя - даже и дома не ночует».

-Когда я вырасту, - кисло сказала Прасковья, поправляя венец алого шелка, что украшал ее

темные кудри, - я буду как мальчик. Буду стрелять и на коне ездить.

Марья задумалась, и, дрогнув ресницами, рассмеялась: «А я буду как девочка. Только замуж

не пойду».

-Нельзя не замуж, - озабоченно сказала сестра. «Так положено».

-А мало ли, что положено! - отмахнулась Марья.

-Положено, - Лиза возвышалась над ними со связкой ключей в руках, - не языком сидеть

трепать, а работать. Царь приедет скоро.

-Да мы его и не увидим вовсе, так, выведут нас, покажут и обратно наверх отправят, - ехидно

заметила Марья, вынося в крестовую палату тяжелые серебряные кубки.

-Федя-то, небось, будет за столом сидеть, - поддержала ее Параша. «А мы, как всегда - в

боковой горнице».

-Федя мальчик, ему можно, - ответила Лизавета.

Параша закатила вверх скошенные глаза и высунула язык в спину старшей сестры.

Марфа оглядела старшую дочь, и велела: «Кокошник-то новый надень, в этом царь тебя

видел уже, как мы в Кремль ездили».

Женщина посмотрела на сосущего грудь ребенка, и, вздохнув, поцеловала его в смуглую

щечку: «Ну вот, Петенька, следующим годом уже и в Англию отправимся. Знаешь, как на

море хорошо – легко, свободно, ты уже большой будешь, понравится тебе на корабле».