Andrew - o 0a115616b968c99b

связать себя велел – якобы в плен его взяли. Ох, зять, была бы моя воля, - я бы все там, - он

кивнул в сторону Троицкой церкви, - колами уставил. Знаешь, как мы зимой народ вешали

там, на юге, - на каждом дереве человек по десять. Сразу все забыли, как самозванца этого

величают».

- Я вот что подумал, - медленно сказал сэр Роберт, - может, вывезти царя Федора отсюда?

Ну, и семью тоже, разумеется. Только вот разрешения на это нам никто не давал, а ждать –

время потеряем.

Голубые глаза Федора Воронцова-Вельяминова вдруг, холодно заблестели. «Знаешь, зять,

не всегда разрешения-то спрашивать надо. Ты попробуй, царь тебе доверяет, хотя, - он

помолчал, - вон, Семен Годунов на коленях просил государыню с дочерью уехать, -

отказались».

Сэр Роберт, молча, налил себе еще водки.

- Вот что, - наконец, сказал он, - я его отцу покойному обещал царевича не бросать, я его и

не брошу. Все же, Теодор, это законный царь, не шваль какая-то, без рода и племени,

которая эту страну Его Святейшеству продать собирается – с потрохами. И Мэри царевну не

оставит.

Федор положил руку на саблю. «Ну что я тебе могу сказать? – вздохнул мужчина. «Что я

отсюда не уеду, пока тут все не успокоится, - это ты и сам знаешь, дорогой зять. А с царем

поговори все же – если он решится, то и сестра с матерью за ним поедут. Пойдем, - Федор

поднялся, - провожу тебе до Кремля, не след одному по Москве-то ночью ходить, особливо

сейчас.

На дворе сэр Роберт поднял голову вверх и подумал: «Какие звезды-то крупные. Совсем как

тогда, зимой, после венчания нашего с Мэри. Мы же охотились целый день, а потом в

поместье вернулись, там камин уже горел. Она взяла бутылку вина, этак на меня

посмотрела, улыбаясь, и легла – прямо на ковер. Господи, следующим годом десять лет как

женаты, - а каждую ночь все равно, что в первый раз».

- Ты чего улыбаешься? – подозрительно спросил Федор, открывая ворота.

- Да так, - сэр Роберт рассмеялся, - сестру твою люблю очень.

- Ну, дорогой мой, это видно, - Федор похлопал его по плечу. «Смотри, какая ночь теплая – а

ведь в конце мая еще и заморозки могут ударить».

- И, правда, - сэр Роберт на мгновение остановился, - будто в Стамбуле. Но ты, наверно, и

не помнишь ничего?

- Какое там, - махнул рукой Федор, - матушка бежала оттуда, мне еще трех лет не было. Я

только с Венеции начал помнить что-то, знаешь, как приехал туда – ходил и узнавал все

вокруг, даже удивительно, я ведь совсем еще ребенком там жил. Хорошо, что Тео нашлась, -

вдруг сказал мужчина, - я ведь, - он задумался, - больше двадцати лет ее не видел.

Матушке, знаешь, лучше, когда Тео при ней, - Федор усмехнулся, - спокойней как-то.

Мужчины, - высокий, широкоплечий, и маленький, легкий, - пошли к пустой, огромной

Красной площади. Чернобородый человек, который стоял, прислонившись к стене

монастыря Воздвижения Креста Господня, незаметно отделился от нее, и, чуть

улыбнувшись, тихо сказал себе под нос: «Вот оно, значит, как. Рахман-эфенди тут. И пан

Теодор тоже. Ну что ж, - Болотников едва слышно свистнул, - посмотрим, как оно дальше

будет».

- Ты вот что, - велел он тому, кто появился из-за угла, - посади тут кого-нибудь, - ну

юродивого, не мне тебя учить, - пусть за усадьбой присматривают. Если что, сразу к нам, на

Яузу бегите, ну, ты знаешь, где мы там обретаемся.

Человек кивнул и Болотников, что-то насвистывая, положив руку на саблю, пошел вниз по

Чертольской улице – к Москве-реке.

Федор проводил глазами зятя, что скрылся за низенькими дверями кремлевского крыльца, и

вздохнул: «Ох, Марья, Марья, упряма ведь – ровно матушка. Уехала бы в Ярославль с

дочкой, Роберту все легче было бы, да и мне тоже. Хотя, конечно, Ксению она защитит, тут

бояться нечего».

Он прислонился виском к резному столбику крыльца и заставил себя не думать о Ксении.

«Да, - вспомнил Федор, - как раз Басманов тогда к самозванцу перебежал, я из-под Кром

приехал. У царя мы тогда долго просидели, я уж и с ног валился. Шел на улицу, и опять ее

увидел – там, у женской половины».

- Федор Петрович, - тихо, не поднимая головы, позвала девушка. «Ну, что приговорили вы?».

Мужчина помолчал и Ксения вдруг, торопливо, сказала: «Вы не думайте, меня батюшка

вместе с братом воспитывал, я о делах государственных тоже знаю, вы скажите,

пожалуйста, а то здесь, - она оглянулась и указала на дверь своих палат, - мы же сидим и не

знаем ничего.

Он подошел ближе, - от Ксении пахло ладаном. «Правильно, - подумал Федор, - она же на