боб - КАРЬЕРА

стойкой из цинка и вызывающе-роскошными сидениями в

декоративном стиле.

Бар просто кишит деловыми костюмами, в основном их

обладатели — мужчины в возрасте три-дцати-сорока лет, представители делового сословия ведущих переговоры

менеджеров, все — идеально ухоженные, и каждый тыкает

в воздух сигарой, дабы подчеркнуть довод.

Едва я сел за тихий столик в углу и заказал мартини для

аперитива, как зазвонил телефон.

— Это я, — голос Лиззи еле пробивается сквозь шум на

линии.

— Идешь? — взгляд на часы подсказал: жена опаздывает.

— Я еще на встрече в «Рояльтоне».

— С кем?

— С потенциальным клиентом. «Миллер, Бидл и Смарт».

Брокерская контора средней руки с Уоллстрит, хотят

пробиться в крутые.

— Звучит заманчиво.

— Только если тебе нравится вести дела со взрослеющей

золотой молодежью.

— Если хочешь, могу встретить тебя у выхода. Всего то

каких-то... хм, десять кварталов.

— Спасибо, я закончу примерно через полчаса. А потом...

-Да?

— В общем, есть важные новости, — произнесла она

притворно-трагическим тоном.

— Насколько важные? — подыграл я.

— Космической важности. Мировая сенсация.

— Умираю от нетерпения.

— Я заказала для нас столик в «Пейтруне».

— Кажется, что-то вроде притона-забегаловки? Где подают

огромные чизбургеры?

— Если верить всему, что пишут, там теперь — новый

водопой для влиятельнейших манхэттен-ских брокеров.

— Никогда не верил ни слову из напечатанного в «Нью-

Йорке». А Джина — верит. Это она предложила?

— Пятерка за сообразительность. Конечно, по словам

Джины, Айану тоже не терпелось отужинать в «Пейтруне».

Джина работает вместе с Лиззи в «Мосмане и Китинге», пиаровской фирме средней руки. Ее муж, Айан, ведет в

«Дейли Ньюз» рубрику «Экскурсия по городу«. Кроме того, и муж, и жена пишут для нью-йоркской новостной

«бегущей строки» и, к нашему немалому и обоюдному

удовольствию, не упускают удобного случая похвастаться

своими мерцающими творениями.

— Они встретят нас в «Пейтруне» — после того, как

заглянут в галерею Сохо на открытие потрясающего шоу

потрясающего художника-индейца, рисующего пальцем...

— Готов поспорить, в галерее будет полно потрясающих

людей. Придет сам Лу Рид, верно?

— Точно. А вместе с ним — Тим Роббинс и Сьюзен

Сейрадон. Гор Видаль тоже обещал заглянуть.

— Не говоря о Джоне Эф. Кеннеди-младшем...

— ...Шерон Стоун...

— И завсегдатае, потрясающем далай-ламе. Мы

засмеялись.

— В общем. Джина — в полном восторге. Дело в том, что

«Пайтрун» непреклонно стоял на том, что очередь на

столики у них расписана на пять недель вперед... но мне

удалось миновать очередь. Полчаса назад.

— Смею ли я спросить, каким образом?

— Просто я — умнейшая женщина Нью-Йорка.

— Трудно поспорить.

— Слушай, мне нужно пулей лететь обратно на

переговоры. Приходи в «Пейтрон» — Восточная Сорок

Шестая авеню, дом сто шестьдесят. Столик заказан на

девять пятнадцать. Пока.

И Лиззи отсоединилась.

Да, никто лучше Лиззи не сможет раздобыть места за

столиком в популярнейшем в городе ресторане. К тому же

стоит Лиззи чего-нибудь захотеть, и она обязательно

добивается результатов. Потому что для жены, как и для

меня, результат — главное.

Она тоже, как говорится, «от сохи да дохи». Слышали о

поселке Утика в штате Нью-Йорк? В самом центре

снегового пояса. Место, где полгода буквально белым-бело, а самая популярная достопримечательность — уходящая из

города дорога. Тесть служил сержантом в местном

полицейском управлении и имел склонность к депрессии, переходившей в мировую скорбь, которую старательно

топил в дешевом пиве «Утика Клаб». Теща была эдакой

домашней труженицей, золушкой с вечной улыбкой на

лице, постоянно пребывавшей в тысячах хлопот по дому, но

вечно запивавшей валиум виски, «Айриш Кримом» от

Бейли.

«Нашу семью едва ли можно было назвать очень

счастливой, — как-то вскоре после знакомства призналась

мне любимая. — С тех пор, как мне исполнилось

семнадцать, я только и думала, как бы вырваться оттуда при

первом же удобном случае».

Полностью понятные мне чувства, ведь я и сам не

возвращался домой с тех самых пор, как осенью

восемьдесят седьмого покинул Брансвик. Да и дома, в

который можно вернуться, уже не осталось. Отец давно

умер, мать успела вновь выйти замуж: за