Комета Еленина - КОМЕТА

А утром приходила соседка - баба Валя. Убирала срачь в квартирке спящего поэта - алкоголика, оставляла поллитровку «бурячихи», нехитрую закусь, и уходила, унося с собой клочки различных бумажек, исписанные страшными каракулями, о существовании которых Клавдий Давидович, очнувшись, даже и не подозревал.

Старушка расшифровывала и старательно переписывала человеческими буквами алко-манускрипты, и отправляла их, прилагая к письмам дочери в Москву.

Клавдий Давидович Русских, скончался через три года, от тоски, в славном 1990году.

А в 1991 году была вручена литературная премия «Поэтический Букер» и денежный приз в 20000 долларов США за лучший сборник стихов минувшего года.Им оказался сборник стихов известной масковской паетессы, Стэллы Пакатыло - «Человек обидел собаку»...

ЗОЛОТЫЕ ЛОШАДКИ УДАЧИ

***

- Ну, а он?

- Ну, он... Он был родом из малюсенького периферийного городка, который стал для него мал и не мил...

- А она?

- Она - столичная, дамочка, со всеми вытекающими из этого достоинствами и недостатками...

- А он?

- Он... Столица показалась ему другим миром, в котором, то и дело, проносились мимо золотые лошадки удачи, уносящие к головокружительным высотам, счастливчиков, сумевших схватить их за гриву.

- Ну, а она?

- А она их не замечала. Для неё всё это было обыденной и привычной жизнью. Она училась, работала и взрослела.

- А он?

- Он со всех ног гонялся за своими мечтами, пока не обессилил и на смену энтузиазму, не пришло разочарование.

- А она?

- А она, трудилась. Переводы, курсы, рутина, пожилая мама... В отпуск - на моря. По выходным – всяко–разно...

- А он?

- А он всё никак... Никак не хотел поверить в свою ненужность. И приходил в ужас от одной мысли о возвращении домой, в свой малюсенький городок, где золотые лошадки никогда и не водились.

- А она?

- А она, взглянув на него невзначай, почему-то, подумала о свадьбе, о детях... И улыбнулась...

- А он?

- А он, не мог себе представить даже того, как он приедет домой умирать. Ему было стыдно за себя и за свою родину. Ему было горько. И он улыбнулся ей в ответ.

- А она?

- А она в него верила. И, наверное, любила. По своему, конечно, без слёз и излишней экспрессии но, всё-таки...

- А он?

- Он... Он был не против. Да и не то, чтобы он был плохой, нет... Он просто был «не против», а не «за»...

- А она?

- Ну, она... Она летала на крыльях. Она расцвела... Она радовалась каждой мелочи... Каждой минуте проведённой с ним.

- А он?

- А он, наконец-то, успокоился. Ему перестали сниться кошмары. Он дарил ей цветы и отъедался.

- А она?

- Она была почти счастлива. Её жизнь превратилась в сплошную светлую полосу – череду исполнения самых заветных, вечных и абсолютно приземлённых женских желаний.

- А он?

- Он расслабился. Избавился от своих страхов и впервые – просто жил. Жил и радовался жизни.

- А она?

- Она реализовывалась. И бытие ей казалось изумительным и преисполненным всевозможными смыслами.

- А он?

- Он... Он почувствовал себя столичным перцем. Обзавелся знакомыми, и полезными, и так – для души.

- А она?

- А она росла. Её ценили. Ей платили. Она этого заслужила, заработала. И всё было хорошо. Она никому не завидовала и ни за чем не гналась.

- А он?

- А он заскучал... Заскучал откровенно. Однажды он начал смотреть на неё свысока. Он её не понимал.

- А она?

- А она понимала его. Она старалась. Она не обижалась. Прощала, жалела и надеялась.

- А он?

- А он стал невыносим. Он привык и зажрался. Его всё устраивало. Всё... Кроме неё.

- А она?

- Она ушла в работу. Ей было тошно. Но, она жила. Она привыкла просто жить. И верила и ждала.

- А он?

- Он превратился в упрёк. Он хотел всего и сразу, ничуть не меньше прежнего, но стал ленив и желчен.

- А она?

- А она старела. А она боялась остаться одна. А она дрожала за детей. И плакала...

- А он?

- А он уже давно перестал работать. А он уже давно начал попивать. А он забылся...

- А она?

- А она умоляла его остаться. А она хотела стареть вместе. А она была готова на всё.

- А он?

- А он был неумолим. Он хлопнул дверью и ушел, бросив всё и всех. Он больше так не смог.

- А она?

- Она жила. Она могла это делать. По своему, конечно, но всётаки...

- А он?

- А он вернулся в свой городок. Ужаснулся ему, себе, прожитой жизни и запил по-чёрному.

- А она?

- Она нет. У неё были дети. У неё была работа, положение... И всё это она заслужила, заработала.

- А он?

- А нет его больше...

ОЙ, ДА ХАРИТША!