Unknown - 62ca408c-30aa-4940-bde4-7b279003bc38 out

Ко мне снова вернулась подвижность, и я почувствовала, как у меня по шее течёт кровь. Насколько я знала, это не значило, что я стану вампиром – процесс обращения был значительно сложней.

– Как вы, везучая девушка? – спросил Мир, обернувшись ко мне.

Я подозрительно посмотрела на него. О каком договоре он говорил Радуге?

– На этот раз моё везение связано с вами, – сказала я, зачерпнув воду из фонтана, чтобы смыть с шеи липкую густую жидкость.

– Практически. Это было одолжение, – произнёс он, сняв с себя белый шелковый шарф и протянув его мне.

– Одолжение кому?

Приняв шарф, я стала перевязывать рану. Мир не спешил отвечать, но, когда я вновь повторила свой вопрос, улыбнулся и указал на что-то позади меня.

– Это он попросил меня.

Я оглянулась – через дорогу, на скамейке, я увидела силуэт какого-то молодого юноши; он сидел, опустив голову. В руках его была зажжённая свеча, которая разливала вокруг себя уютное тепло. Вокруг него столпились осторожные тени, они словно опасались подползать к огню слишком близко, но были слишком очарованы светом, чтобы перестать любоваться им. Наверно, почувствовав мой взгляд, юноша поднял голову, и через миг я поняла, что это был дорогой и близкий мне человек.

Глава 12

Ты дорого, мой друг, заплатишь за ошибку,

Оскал клыков у льва принявши за улыбку.

Ас-Самарканди

То, чего я так боялась, случилось. К этому всё и шло, но я ещё верила, надеялась…Если он и сможет простить меня, то мне точно никогда не избавиться от этой вины. Как я могла допустить это? Я приблизилась к Саше, но была не в силах заговорить: в глазах стояли слёзы. Только одно слово колотилось во мне в такт нарастающей солёной боли: “прости”.

Он улыбнулся мне своей знакомой прекрасной улыбкой, словно у него и в мыслях не было в чём-то упрекать меня.

– Снова опоздал, – произнёс он виновато-ироническим тоном. – Долго ждала?

Я опустилась рядом с ним и, обхватив его руку и прижавшись головой к плечу, тихо спросила Сашу:

– Зачем? Я и так принесла тебе столько разочарований.

– Что с тобой, Дождинка?

Он обнял меня одной рукой. Чувствуя на своей коже тепло свечи, тепло своего самого близкого друга, мне совсем не хотелось думать о том, что мы натворили.

– Ты такая грустная, – сказал он. – Обещаю, если будешь хорошо себя вести, свожу тебя завтра в Луна-парк.

Услышав это, я отстранилась от него и внимательней взглянула на своего друга: мне были знакомы эти слова. Они были сказаны им в день, когда я опоздала на лекцию и строгий профессор по физиологии не пустил меня в аудиторию. Я сильно расстроилась, хотя понимала, что это мелочь. Просто незадолго до этого на время отступившая депрессия стала вновь возвращаться, и ей хватило такой незначительной вещи для того, чтобы выбить меня из колеи. Тогда я позвонила Саше, и ему удалось быстро успокоить меня, предостеречь от возможной глупости. Почему он сказал это? Может быть, просто хотел напомнить о прошлом? Я решила проверить.

– Ты понимаешь, что это за место? Как ты оказался здесь?

Он отвернулся, и весь его взгляд сосредоточился на свече.

– У меня мало времени – скоро ехать на работу. Давай пока погуляем по парку, покормим птиц?

Он меня не слышал. Это было ещё больнее, чем осознать, что он умер из-за меня. Я расплакалась навзрыд. Что я натворила? Я не могла поступить по-другому, но Саша не должен был этого делать, я даже не предполагала…Саша стал нежно гладить меня по волосам, шепча знакомые утешительные слова.

– Почему ты больше не пишешь стихов? – спросил он, когда я немного успокоилась. – Они ведь помогали тебе.

Я не успела ответить, потому что в следующий момент внезапный порыв ветра задул свечу, и Саша исчез, растворился в темноте, словно бестелесный призрак. Жестокий Город Дождя не знает милосердия, он питается болью. Однако, наверно, мне стоит благодарить его за эту короткую встречу. Мысли заторможено ползли в голове, словно отравленные мухи. Я посмотрела в сторону фонтана – Мир уже ушёл. Нужно было возвращаться. Я миновала старую усадьбу, стараясь не думать о том, что сегодня видела там, и свернула на тесную улочку; меня немного удивило белье, сохнущее на натянутых между домами веревках: сушить их так – сизифов труд, но, приблизившись, я поняла, что это были не жилые дома, а бельё представляло собой лишь грязные обрывки, потрёпанные временем. Впереди я услышала чьи-то шаги, и поспешно укрылась за мусорным баком. Опустившись на влажный асфальт и поджав ноги, я упёрлась взглядом в решётчатое окно напротив меня, плотно занавешенное старыми засаленными шторами. Оно находились так низко, что, думаю, хозяину, живущему в том помещении, приходилось наклоняться, чтобы выглянуть на улицу. Хотя, судя по всему, вряд ли там кто-то жил.