Unknown - 62ca408c-30aa-4940-bde4-7b279003bc38 out

Эта девушка ничего не значила для меня, но я чувствовала в ней что-то родное, мне хотелось увидеть её снова, хотелось вновь услышать, как она играет, как нежно и тихо звучит её голос.

– Возможно, когда-нибудь я ещё приду. Это зависит не от меня, – печально ответила она.

К нам подошёл Ветер, и по взглядам, которыми они обменялись, я поняла, что они знакомы.

– Мне не нравятся твои шутки, – сказала она ему, сердито нахмурив тёмно-медные брови.

– Не понимаю, о чём ты, Мелодия. Кстати, как поживает твоя сестра?

Девушка скрестила руки и отступила на шаг, явно желая поскорее уйти отсюда.

– Она тяжело больна. У неё украли душу.

– Лишилась разума, – заключил Ветер.

Девушка помрачнела и сказала, повернувшись ко мне:

– Мне нельзя здесь больше оставаться. Я ухожу. До свидания, Иллюзия.

Она быстро скрылась в неосвещённой части кладбища. Её легкие шаги ещё слышались в ночной тишине, когда я спросила Ветра:

– Кто она? Почему она кажется мне знакомой?

– Это Мелодия. Она здесь уже давно, – ответил он, достав из плаща несколько листков, которые стал внимательно просматривать.

– Ты привёл меня сюда ради встречи с ней? Если так, то это никак не помогло мне.

– Прискорбно, – он поднял голову, оторвавшись от своего занятия. – У меня для тебя письмо. Возможно, оно развлечёт тебя.

Он протянул мне бумажный лист, исписанный неторопливым аккуратным почерком. Этот почерк я бы ни за что не спутала ни с чьим другим: легкий наклон, заглавные буквы с красивыми завитушками шептали мне о том вечере, когда я, вернувшись с дополнительных занятий, увидела у брата на столе чужую тетрадь, чей интригующий хозяин так интересно писал о “Страшной мести” Гоголя. Не любовь Андрея к литературе и его склонность к списыванию чужих сочинений способствовала моему знакомству с Сашей. Его мысли и рассуждения поразили меня настолько, что я попросила брата как можно быстрее познакомить меня с ним. Саша учился в нашей школе, но был на класс старше, поэтому я почти не знала его. Иногда я видела его на переменах в компании Андрея, но не интересовалась этим серьёзным парнем в строгом костюме, считая его скучным и правильным отличником. Наш первый разговор развеял все мои предубеждения. Его внешняя сдержанность была лишь прикрытием – внутри у него бушевал сумасбродный вихрь настоящих эмоций. И всё же я, находясь в плену романтических идеалов, ждала от него нечто большего. Потом, несмотря на то, что Саша стал часто бывать у нас в гостях, мы практически не общались. Странно, но он был единственным человеком, с которым я желала поддерживать отношения после смерти брата. Возможно, причина была в его особенной манере смеяться – искренне и звонко, запрокинув голову назад, как это делал Андрей.

В верхнем углу листа была указана дата – сентябрь прошлого года. Это было похоже на страницу из дневника. Я знала, что Саша ведёт его. Иногда во время наших прогулок, или сидя у меня дома, он внезапно доставал толстый красный блокнот и начинал писать. Кое-что он зачитывал мне оттуда, но я не всегда была внимательной слушательницей. То, что я прочла ниже, не открыло мне ничего нового, но сдёрнуло тяжёлый саван с болезненного раскаянья: “Сегодня она позвала меня покататься на пароходе, но я сильно задержался – начальник разводится с женой, и рад сорвать злость на подчинённых. Как же я люблю наблюдать за её маленькой тёмной фигуркой, когда она уверенно шагает среди толпы впереди меня, люблю её глаза, когда она оборачивается, недовольно хмурясь, твердит, что мы опаздываем, берёт меня за руку, тянет за собой. Люблю смотреть на то, как её длинные волосы треплет речной ветер, как она по-детски упрямо борется со стихией, пытаясь убрать их с замёрзшего лица и глубже заглянуть в непокорные воды. Люблю умолять её уйти с верхней палубы, чтобы отогреться в уютном ресторане, где приятно пахнет горячим кофе и клубничным мороженым, люблю провожать с ней солнце, слушать её голос, как она твердит, раскинув руки: “Я, как та девушка в “Титанике”, помнишь?” Но боюсь напомнить ей, что в той сцене их было двое”.

– Откуда у тебя это? – спросила я Ветра, глотая душащие слёзы.

Пока я читала, он успел переместиться за рояль и поднять крышку. Ветер умело наиграл начало “Похоронного марша” Шопена, а затем повернулся ко мне и равнодушно произнёс:

–Я виделся с ним.

Глава 8

“Брат, эта грусть – как кинжал остра,

Отчего ты словно далёко?”

“Прости, о прости, моя сестра,