Макс Лукадо - Небесные овации

они из самого сердца, а в сердце вашем пылает огонь. Это огонь ярости. Он жжет вас.

Он пожирает вас. Языки этого пламени не дают остыть кипящему котлу

мстительности.

И приходится принимать решение. «Погасить огонь или раздуть его? Я постараюсь

покончить с этим или попытаюсь поквитаться? Буду освобождаться или возмущаться?

Поведу ли себя так, чтобы моя обида прошла, или так, чтобы она превратилась в

ненависть?»

Вот хорошее определение такой озлобленности: озлобленность — это когда ты

допускаешь, чтобы твоя обида превратилась в ненависть. Когда позволяешь тому, что тебя пожирает, пожрать тебя. Когда разжигаешь и раздуваешь пламя, подбрасываешь новых дров, ворошишь угли, вновь и вновь бередишь все ту же рану.

Это сознательное решение лелеять обиду, пока из нее не вырастет черная

мохнатая злоба.

* * *

Выражение «грызет злоба» говорит само за себя. Одно только его звучание сразу

проясняет его смысл.

Произнесите его медленно и с нажимом: «г-г-р-р-ыззет з-злоба».

Оно начинается с рычания. Так и видится зловонная пасть поднятого из берлоги

медведя или оскал шелудивого пса, охраняющего свою недогрызенную кость.

Г-г-р-р-р-ы-ы...

Находиться рядом с озлобленным человеком и возиться с рычащим цепным псом

одинаково приятно.

Не любите ли вы просто посидеть рядом с человеком, который лелеет свою

обиду? Разве не наслаждение — послушать его песнь вечной жалобы? А эта его

жизнерадостность! У него столько светлых надежд. Он полон жизни.

Но вас не проведешь. Вы не хуже меня знаете, что озлобленные, если чем-то и

наполнены, так исключительно злобой. А из всех радостей у них только одна —

уколоть ядовитыми шипами осуждения людей, чем-то их обидевших. У них много

общего с агрессивными животными. Те и другие злятся. Те и другие могут впасть в

ярость. Те и другие становятся опасными. Надо бы сделать специальный знак, чтобы

вешать на спину озлобленных: «Осторожно, гигантский злобоносец».

52

Можно немножко изменить слово, и из «грызть» получится «грязь». Без нее

злобоносцы не обходятся. Только обвинить какого-то человека недостаточно; следует еще опорочить его. Мало ткнуть перстом, нужно прицелиться из винтовки.

Извергается клевета. Бранные слова так и сыплются. Черта проведена. Стена

построена. Враги созданы.

И по такой же грязи злобоносцы совершают свой путь. Слякоть. Черное глубокое

липкое недовольство, которое крадет упругость походки. Уже не до того, чтобы

радостно пробежать по росистому лугу. Никаких бодрящих прогулок по горам.

Только день за днем — преодоление встречного ветра, туловище упрямо наклонено

вперед, ноги вязнут во всей той дряни, что подкидывает нам жизнь.

Именно так вы справляетесь со своими обидами? Допускаете, чтобы обида

превратилась в ненависть? Если да, то спросите себя: а что из этого получается?

Приносит ли вам ненависть что-то хорошее? Приводит ли ваше негодование к

какому-то облегчению, к какой-то умиротворенности? Дарит ли вам радость?

Допустим, вы свели счеты. Предположим, вы дали сдачи. Ваши свирепые мечты о

мести сбылись, и за всю свою боль вы рассчитались сторицей. Вообразите, что вы

попираете ногой труп своего врага. Станете ли вы теперь свободны?

Женщина, которая написала приведенное ниже письмо, думала, что станет. Она

надеялась, что месть принесет с собой облегчение. Но получила иной урок.

Я застала своего мужа в постели с другой женщиной. Он клялся, что такого

больше не повторится. Он умолял простить его, но я не могла простить. Я

чувствовала такое возмущение, такое нежелание спрятать свою гордость, что

не могла думать ни о чем, кроме мести. Я решила заставить его поплатиться, и

поплатиться дорого. Я хотела взять свое.

Я подала на развод, хотя дети и просили меня одуматься.

После развода муж два года пытался меня вернуть. Я отказывалась иметь с

ним хоть что-то общее. Он ударил первым — теперь была моя очередь. Я

только хотела заставить его поплатиться.

В конце концов он махнул на меня рукой и женился на симпатичной

молодой вдове с двумя маленькими детьми. Он начал заново выстраивать

свою жизнь — без меня.

Иногда я их вижу, и он кажется таким счастливым. И вся его семья. А что

сказать про меня? Я одинокая, старая, несчастная женщина, которая

позволила своей эгоистичной гордости и дурацкому упрямству разрушить

свою жизнь.