И. Халатников - Дау, Кентавр и другие

Прихожу на первое организационное заседание этой комис­сии ЮНЕСКО, и обнаруживаю что меня в списке комиссии нет. Тут же начали говорить: «Ой-ой-ой, это машинистка ошиб­лась». Список цензурировался в том же месте, где меня всегда вычеркивали. Система продолжала работать.

Кстати, о машинистках, которые совершают нужные ошиб­ки. В конце 90-х годов я возвратился из командировки, и за­стал весь институт во главе с директором в глубоком унынии. Оказалось, что в Академии наук проводилась первая реформа, которая начиналась с аккредитации институтов. Предполага­лось, что непрошедшие аккредитацию — будут закрыты. В От­делении физических наук РАН составили список 10 институ­тов подлежащих первоочередной аккредитации. Так читатель уже догадался, институт Ландау в этот список не попал. Я тут же отправился к президенту РАН Ю.С. Осипову, и недоразуме­ние было улажено. Однако оставалось загадкой, как такое могло произойти. Однаэ&ш, прогуливаясь в Черноголовке с моим многоопытным другом и влиятельным членом РАН, я спросил его о недоразумении с аккредитацией института Ландау. И получйл ответ: «Что ты устроил такой шум?! Машинистка ошиблась». Это меня наводит на мысль о «заговоре» машини­сток, которые ошибаются в нужное время и в нужном месте.

Как учит физика, в любой замкнутой системе всегда идут процессы, ведущие к возрастанию энтропии. Но это относит­ся лишь к суммарной энтропии системы. В отдельных частях системы энтропия может снижаться за счет повышения ее в других. В конце концов поэтому и возможна жизнь отдельных индивидуумов. Становление и расцвет Института Ландау со­впал с периодом застоя в истории нашей страны, как принято сейчас характеризовать прожитые нами годы. Однако мы виде­ли из фрагментов истории института, что в той системе всегда оставалась возможность для создания ниш, в которых шел твор­ческий созидательный процесс. И это происходило не только в науке.

В настоящее время наша страна больше не представляет собой замкнутую систему, она лишь часть большой системы — мирового сообщества стран и народов. И эта часть теперь да­лека от равновесия. А в неравновесной системе могут идти процессы, предсказать направление которых, как правило, невозможно. Главная особенность Института Ландау состояла в том, что он почти с начала своего зарождения представлял собой часть мирового научного сообщества. Поэтому то, что произошло с институтом, может служить до некоторой степе­ни моделью того, что ждет нашу страну. А главный урок — институт выжил, правда, не в том виде, какой он имел когда- то и каким был задуман.

Итоги же мне хочется подвести все же на оптимистической ноте. Я хочу сделать это словами П.Л. Капицы, который, за­канчивая разговор со мной, неоднократно повторял: «Исаак, пережили татарское нашествие, переживем и это».

Потерянный рай (вместо эпилога)

Так назвал свои годы в Институте Саша Мигдал. Предоста­вим ему слово.

«После того как не стало Ландау, И. Халатников и несколько других Апостолов создали Институт Ландау. Это была середина 60-х годов, когда страх сталинского времени исчезал, а «желез­ный занавес» начинал ржаветь. КГБ все еще играл важную роль, но это была уже более сложная, не всегда смертельная игра.

Исаак Халатников — действительно выдающийся человек, вклад которого в теоретическую физику трудно переоценить. Он был соавтором (совместно с Ландау и Абрикосовым) эпо­хальной работы, где они впервые открыли известную пробле­му «нуль-заряда», что послужило основанием современного развития внутренне непротиворечивой теории поля. Но дело его жизни — создание Института Ландау, сыгравшего важней­шую роль в истории физики XX столетия, руководил он этим институтом несколько десятилетий. Халат был гением поли­тической интриги, он использовал все доступные ему связи и средства для достижения своей главной цели — собрать луч­шие умы и создать им условия для свободного творчества. На поверхностный взгляд выглядело так: «Запад обвиняет нас в антисемитизме. Лучший способ опровергнуть это — создать ин­ститут, где молодые, талантливые люди вне зависимости от национальности смогут работать, свободно путешествовать за границу, получать все, что сделает их счастливыми. Это мо­жет быть небольшой институт по стандартам Атомного проек­та, где не будет секретных исследований. Он будет стоить не много, но поможет “разрядке”. Вид счастливых и преуспеваю­щих сотрудников Института скажет западным друзьям больше, чем какая-либо пропаганда ».