И. Халатников - Дау, Кентавр и другие

Как нас учили много лет, если процесс нельзя остановить, то следует его возглавить. Однако также известно, что колесо ис­тории остановить нельзя. Недавно я пытался произвести пере­учет бывшего «поголовья» института. В настоящее время при­мерно тридцать «голов» имеют постоянные позиции на Западе. Еще столько же — частично постоянные позиции, т.е. проводят в институте только незначительную часть времени. Что же ка­сается Ефетова, то его карьера сложилась не столь блестяще. Его контракт в Штутгарте окончился и не был возобновлен. Процесс разрушения фундаментальной науки в Германии, ко­торый был «успешно» проведен нацистами, дает о себе знать до сих пор. В стране, которая дала миру А. Эйнштейна, М. План­ка, В. Гейзенберга и других корифеев, нет места для элитарной науки. Система организации науки и образования рассчитана на середняков. То, что случилось с Ефетовым в Институте Макса Планка, характеризуется известным выражением: не в коня корм.

ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ

Опасные тенденции

Значительное количество наших ведущих ученых получили постоянные позиции в Соединенных Штатах, Израиле, Германии и во Франции. Многие ездят по программам, кото­рые мы начинали как филиалы. И в конечном счете сейчас на наших заседаниях ученого совета собирается иногда только треть его численного состава. Но работа продолжается, хотя и не на таком уровне, не при такой «температуре», как в годы расцвета Института.

Теперь хотелось бы сказать о некоторых опасных тенденциях развития теоретической физики. Они наблюдаются не только у нас, но и в Европе, и в Соединенных Штатах — это чрезмерная математизация теоретической физики. Возникает опасный раз­рыв между теоретической и экспериментальной физикой.

В США это уже привело к некоторым плачевным результа­там. Там возник конфликт между специалистами в области физики высоких энергий, на которую требуются очень боль­шие затраты (строительство дорогих ускорителей), и осталь­ной наукой, в частности учеными, которые работают в других областях фундаментальной физики. Этот конфликт был пере­несен в залы конгресса США и закончился тем, что конгресс прекратил ассигнования на строительство сверхпроводящего суперускорителя, на которое уже были затрачены миллиарды долларов. Но сэкономленные деньги не дали тем физикам, которые боролись со строительством ускорителя. Вся эта дис­куссия привела к тому, что конгресс вообще решил обрезать ассигнования на фундаментальную науку. Это урок: такие дис­куссии ученые должны вести между собой, в своей среде, не вынося их на суд общества.

Внутри физического сообщества реакция на физиков, ко­торые сильно математизировались и оторвались от жизни, в основе правильная. Потому что физикам приходится постоян­но доказывать и научной, и широкой общественности важ­ность своей науки для технического прогресса. В настоящее время это требует новых подтверждений.

Когда мы организовывали наш Институт теоретической фи­зики, высказывались сомнения: не потеряем ли мы связи с экс­периментальной физикой, не ударимся ли мы в схоластику.

Но этого не произошло, и это — главное достижение институ­та. Петр Леонидович Капица сказал мне как-то лет через 10 пос­ле организации института: «Вы правильно поступили, что со­здали институт». И добавил: «Но надо было его создавать не в Черноголовке, а в Москве». Эти слова Петра Леонидовича были для меня высшей похвалой.

В связи с этим необходимо отметить, что связь Института Ландау с Институтом Капицы всегда была и остается самой тесной. Петру Леонидовичу долго было трудно понять, почему талантливые люди покинули лучший институт. Это — как извест­ная проблема отцов и детей. Но Капица проявил необыкновен­ную щедрость души. Редко остаются хорошие отношения после развода. У нас это получилось. Я часто бывал дома у Петра Леонидовича, иногда мы играли в шахматы, о тех встречах ос­тались самые теплые воспоминания. Но главное — Петр Лео­нидович разрешил нам сохранить московскую штаб-квартиру у него в институте. Благодаря этому мы сохранили не только все связи с Институтом физических проблем, но и с другими инте­ресными для нас институтами. По сей день в Институте физи­ческих проблем продолжаются наши семинары.

Институт физических проблем остается для наших сотруд­ников своего рода научным клубом, куда они могут прийти в любой день, могут пользоваться первоклассной библиотекой со свежими журналами. Все свои международные мероприя­тия, когда Черноголовка была закрыта для иностранцев, мы тоже проводили в Институте физических проблем. Таким об­разом, наша база в Москве всегда имела для нас жизненно важное значение. Во всем мире наш адрес известен как: «Моск­ва, ул. Косыгина, д. 2» — это адрес института, который носит теперь имя П.Л. Капицы.